Кто такие русские для мира? Прошу дочитать до конца и высказаться (отпоститься)по этому поводу

[Гість Димитрий]

« - Никто из вас... ангелов не видит? - спросил Дениз.

Пехотинцы молчали, чувствовали, командир не в духе.

- Круги в глазах, - осторожно пожаловался один. - И чертики...

- Курить меньше надо, - бросил Джейсон - Что разлеглись? Быстро в оцепление!

Парни разбежались по опушке леса. Еще через несколько минут прибыли саперы и батальонный врач Густав Кальт: Дениз уже не выключал радиомаяк и его находили сразу. Саперы попросили отойти от минного поля и начали делать проход к перевернутому танку, откуда в последний раз кричал Флей-шер. Джейсон и врач отошли к лесу, пристроились на поваленном дереве. Деловитый и вечно равнодушный ко всему немец Кальт включил фонарь, приготовил бланк и ручку.

- Как это случилось, сэр? Я обязан составить медицинский акт.

- Пошел ты... - выругался Джейсон и отвернулся.

- Мой служебный долг, сэр, - ничуть не смутившись, сказал Густав. - В акте указывается причина ранения или смерти...

- У тебя выпить есть?

Врач достал из жилета фляжку со спиртом, молча подал командиру. Де-низ хлебнул глоток из горлышка и не ощутил ни жжения, ни крепости.

- Послушай, Густав... Ты видел, как люди сходят с ума?

- Нет, сэр, знаю теоретически...

- Я тоже знал... теоретически. А посмотрел на практике! - он выпил еще. - Капрал вдруг стал бесчувственным к боли. Словно резиновый... И только в небо смотрит. Наверняка ему челюсть сломал... Может, он и в самом деле что-то увидел. Голова мотается, а взгляд - в одну точку, будто его булавками прикололи.

Кальт хотел что-то записать, но выключил фонарь и достал сигареты.

- Мусульмане называют эту гору святым местом, - сообщил он. - Суще-ствует местное поверье, что сюда спускался Аллах учить людей вере и тво-рил чудеса. Когда-то сюда было паломничество слепых, которые всходили на гору и прозревали. Но священники запрещали делать это, утверждая, что здесь чертоги дьявола, построенные на костях нечестивых людей.

- Не знал, что ты занимаешься сбором преданий и легенд, - язвительно произнес Джейсон, прихлебывая, будто воду, чистый спирт.

- Никогда не делаю этого

специально, - с удовольствием пояснил Густав. - Мне приходится вступать в контакты с местным населением, оказывая медицинскую помощь. После первой командировки в Боснию я написал об этом небольшую статью для журнала и мне заплатили девяносто семь долларов.

- Крупная сумма!

- Я сделал это не для того, чтобы заработать деньги.

- Да, Густав, ты известный филантроп в нашей бригаде...

- Но в этой новой командировке я услышал историю значительно инте-реснее, - не взирая на злую иронию, продолжал невозмутимый врач. - Только теперь на противоборствующей стороне, у сербов.

- Как же ты попал к сербам? Я запретил без разрешения появляться на сербской территории. А ты его у меня не спрашивал.

- Когда речь идет о жизни и смерти человека, я имею право сам прини-мать решение, как свободный гражданин и врач, - отчеканил Кальт. - Я при-нимал роды у женщины. Это были трудные роды. Плод шел вперед ногами, и молодая сербка погибала.

- И ты принял роды? - чему-то изумился Джейсон. - Ты, армейский эску-лап, умеющий оперировать вросшие ногти и сухие мозоли?

- Да, сэр, я принял роды! - с гордостью произнес он. - И мальчика назва-ли в честь меня - Густавом.

- Должно быть, приятно, черт возьми, когда в честь тебя называют ново-рожденного!

- Дед мальчика, старый серб, проникся ко мне доверием и рассказал одну замечательную историю, - Кальт пропустил мимо ушей отвешенный ему комплимент. - Она связана с этой горой, сэр, и звучит весьма правдоподобно, если иметь в виду случаи сумасшествия, как вы их называете. Здесь жил Ии-сус Христос. Его привели сюда семилетним мальчиком, и он прожил на этой вершине до поры своей зрелости, все время разговаривая с Богом, своим От-цом. На всей земле только с этой горы можно напрямую беседовать с Госпо-дом, молиться ему и быть услышанным. Христос жил сначала в шалаше из веток, питался только плодами - здесь повсюду росли тогда смоковницы. А потом выстроил себе домик с деревянным куполом, чтобы подниматься в не-го и разговаривать с Отцом. А люди приходили и слушали их беседы, поэто-му первые христиане появились именно на этой горе.

- Откуда старый серб знает об этом? - без всякого интереса спросил Де-низ. - Он тебя обманул, и это очень легко доказать.

- Этого никогда не доказать, сэр.

- Почему? История Христа - самая известная история в мире.

- И самая загадочная, - в тон Джейсону добавил врач. - Потому что никто не знает, где и как жил Христос до той поры, когда пришел в Иудею и стал проповедовать. Он отсутствовал на своей родине около двадцати пяти лет, и никто его не видел.

- Если ты напишешь об этом статью для журнала - произведешь сенса-цию. Получишь много денег, станешь известным и выдвинешь себя кандида-том в президенты Америки, - заключил Джейсон.

- Я не стану писать об этом, сэр. Лучше напишу, как я принимал роды у сербской женщины. И как дед просил морских пехотинцев пропустить его в разделительную зону, чтобы помолиться на этой горе о счастливом разреше-нии от бремени.

- Конечно же его не пустили?

- Не пустили, сэр. Но в этот момент рядом оказался я. Сначала подумал, по счастливой случайности. Потому что никогда не ходил в зону. А тут по-шел неизвестно с какой целью, но с сильным желанием.

- Лучше бы пустили на гору этого серба, - вздохнул Дениз. - Не то я ско-ро лишусь батальонного медика. В один прекрасный момент, Густав, ты на-слушаешься преданий, разденешься и пойдешь гулять в обнаженном виде, как бедняга Флейшер.

- Да, сэр, это было бы лучше - пустить старого серба на гору. Я действи-тельно тупой армейский врач, - вдруг согласился Кальт. - И никогда не при-нимал родов. Если бы дед мальчика помолился здесь - все бы решилось бы-стрее и благополучнее.

- Считаешь, это помогло бы роженице?

- Безусловно! Каждый, кто взойдет на эту гору с откровенной молитвой будет немедленно услышан!

- Что ты сказал? - неизвестно чего страшась, спросил Дениз.

- Так мне поведал старый серб, - пояснил Густав. - Я склонен ему верить.

Джейсон почувствовал странное, неясное беспокойство, никак не связан-ное с происшествием; напротив, он словно забыл, что на минном поле лежит сейчас капрал Флейшер и два сапера пробивают к нему путь, рискуя подор-ваться в темноте на собственных минах. Сначала ему хотелось уйти куда-нибудь и спрятаться от всех, и чтобы избавиться от этого навязчивого жела-ния, он стал собирать амуницию и одежду капрала, разбросанную по земле, словно сделать это больше было некому. А когда сообразил, что занимается неподходящим для командира делом, неожиданно понял, чего боится - соб-ственного разума!

Проклятый немец Кальт будто гвоздь вогнал в голову, сказав ему о мо-литве. Если Флейшер останется жив, то у него придется спросить, с какими мыслями он поднялся на вершину и не молился ли?.. А вдруг он ответит ут-вердительно?..

***

И в тот же миг огромная, мощная рука Эрни, украшенная наклейками, по-тянулась к Джейсону, как отдельное живое существо, вцепилась в воротник куртка затрещала по швам.

- Ты убил моего ангела! - багровея, злобным шепотом проговорил кап-рал. - Ты убил моего ангела! Я запомнил это! Придет час - я тебе отомщу. Объявляю тебе вендетту!

Он оставался безумным! Тайным, скрытым сумасшедшим! И если там, на вершине Сатвы он смеялся от счастья и не ощущал боли, то теперь был ее воплощением...

Дениз не смог бы вырваться из его руки, если бы в палату не вернулась медсестра. Эрни мгновенно преобразился, как ни в чем не бывало постучал кулаком по колену Джейсона.

- Будем жить, сэр! И наслаждаться жизнью!

- Вас ожидают два джентльмена, - сообщила итальянка. - Попросили не-медленно выйти к ним.

Он с превеликим удовольствием оставил безумца с раздвоенным

 

***

сознанием, и вышел в приемный покой. Оба джентльмена были одеты одина-ково - в кожаные пальто и черные шляпы, отчего казались похожими, как братья.

- Майор Дениз? - уточнил один и махнул перед носом жетоном ФБР. - Сейчас поедете с нами.

Джейсон и в хорошие моменты жизни терпеть не мог эту публику, а тут после посещения капрала, будучи в смятенных чувствах, тотчас же возму-тился и сделал надменное лицо.

- Ваше предложение не входит в мои планы, - бросил он, намереваясь пройти мимо. - В следующий раз...

И ощутил, как пистолетный ствол уперся ему в бок. В приемном покое никого не оказалось - предусмотрительно удалили всех лишних. Хваткая ру-ка выдернула из кобуры пистолет Джейсона.

- Поедешь с нами, - уже грубо повторил фебеэровец, который показывал жетон. - И закрой рот.

От их кожаных пальто пахло чем-то знакомым и неприятным. Когда Де-низа выводили из госпиталя, он вспомнил - так пахло в моргах...

 

***

- Кричал, что видит ангела, - каким-то вибрирующим голосом повторил «призрак», кстати, назвавшийся тоже призрачно, то ли Барлеттом, то ли Бей-лессом. - Вы в этом уверены?

- Да, сэр, отчетливо и много раз слышал. Причем капрал в жизни был увальнем, а тут у него появилась какая-то нечеловеческая сила, - объяснил Джейсон. - Я не мог справиться с ним. И бежал он огромными скачками, словно невесомый.

- Вы не спросили, как выглядит ангел?

- Спросил... Эрни сказал, что это свет, что он видит свет. То же самое я слышал от французского солдата.

- С какой целью вы беседовали с французским солдатом? - тут же вце-пился Барлетт-Бейлесс. - Вам кто-то поручил это сделать?

- Нет, сэр, по собственной инициативе, - признался Дениз. - Я должен был выяснить судьбу моих пехотинцев, примерную судьбу, чтобы как-то обезопасить остальных во время несения службы.

- Вы отличный командир, Дениз, - вдруг похвалил «иезуит». - Скажите, а вы сами... ничего не видели на горе?

- Ничего не видел, сэр. Была низкая облачность, никакого проблеска.

- А что вы думаете по этому поводу?

- Если по поводу ангела, то ничего, сэр, - заявил он без всяких колебаний. - Считаю, это признак внезапного заболевания Флейшера, галлюцинация.

- Почему же начали стрелять?

- Для того, чтобы показать, что в небе никого нет! Хотел привести его в чувство.

- Вы не допускаете мысли, что в этот миг Флейшер и в самом деле мог что-то видеть? А вы в тот момент оказались слепым?

Джейсон попытался взвесить вопрос и понять, к чему клонит этот «при-зрак» - но интонации были исключительно невыразительными.

- Я не допускаю такой мысли, - на всякий случай Джейсон сыграл тупо-ватого вояку. И тут же был схвачен за руку.

- После беседы с врачом Густавом Кальтом я сделал другой вывод. Он утверждает, что в какой-то период вы чувствовали растерянность и даже страх.

Оказывается, он успел побеседовать с Кальтом! А тот, подлец, не удосу-жился доложить. Или попросту скрыл контакт с секретными службами?

- В какой-то период да, сэр, - признался Дениз. - Возникли сомнения... Но это естественно, я испытал стресс.

- Хорошо, - заключил Барлетт-Бейлесс. - Я удовлетворен вашими ответа-ми. А теперь прошу вас, майор, забыть все, что рассказали. Рекомендую. И никогда более не вспоминать, не давать интервью, а также никаких показа-ний, какая бы служба к вам ни обратилась. Без специального разрешения по-мощника президента по национальной безопасности. Это делается для того, чтобы не будить в мире нездорового интереса к балканскому феномену. По стечению обстоятельств разделительная зона прошла через эту злосчастную гору, и теперь появляются безосновательные домыслы, не выгодные для Со-единенных Штатов. Будто мы умышленно захватили Сатву. Вы, как патриот Америки, не позволите распространять эти вредные слухи.

Он принимал Дениза за дурака или хотел, чтобы он был дураком.

- Да, сэр! Не позволю.

- Вот и отлично, - проскрипел «призрак». - На горе будет работать... спе-циальная команда. Чтоб окончательно развеять легенды, умышленно распро-страняемые сербской стороной из-за территориальных притязаний к мусуль-манам. Вы, майор, обязаны обеспечить надежную охрану зоны. От всяческо-го проникновения посторонних лиц.

- Слушаюсь, сэр!

***

- Оружие у него было? - спросил Арчеладзе, разглядывая пленного.

- А вот! - Воробьев вынул из-под куртки итальянский пистолет-пулемет «Беретта» с глушителем. - Классная штука, стоит на вооружении американ-ских спецслужб. И посмотри, какая радиостанция. Я такой еще не видел. Но ни документов, ни нашивок - все чисто.

Пленный прислушивался к разговору, языка не понимал, однако угады-вал, о чем идет речь.

- Встать! - приказал ему по-английски полковник.

Тот медленно разогнулся, опершись спиной о броню, смотрел пытливо и тяжело.

- Гляди, Никанорыч, он здорово ногами работает, - предупредил Воробь-ев.

- Возьми котелок, принеси воды, - распорядился Арчеладзе, поигрывая «Береттой». - Бегом!

Когда Воробьев умчался вдоль траншеи, пленный разлепил губы.

- Мое подразделение находится здесь в составе миротворческих сил ООН, шепеляво проговорил он. - Всякое задержание и разоружение незакон-но, кем бы вы ни были.

- Тебя как зовут? - просто спросил Арчеладзе.

- Меня зовут Мартин Кинг. Я офицер Гражданской полиции ООН.

- Очень приятно, полковник Арчеладзе, - представился он, замечая, как звучание фамилии обескуражило пленного.

- Вы француз? Или голландец?..

- А как ты считаешь, Мартин?

- Меня смущает язык. Вы говорили на каком-то славянском языке!

- Не на каком-то, свинья, а на русском! - выразительно сказал полковник.

- Да, я знаю, русские стоят там, - он указал направление. - Но ваш ба-тальон тоже входит в состав миротворческих сил. Почему меня задержали? Я называл пароль вашему подчиненному!

- Понимаешь, он не говорит по-английски, - Арчеладзе отвел предохра-нитель и выстрелил в землю, между ботинок пленного. - И знает всего два слова - да и нет. А потом, ты же первый попытался его задержать?

- Я действовал по инструкции! Он занимался мародерством!

- Что он делал конкретно?

- Проник на охраняемую территорию и выкапывал овощи.

- Какие овощи?

- Лук. Там на грядках есть лук!

- Ты что же, старина, грядки там охранял? - засмеялся полковник, хлопая по плечу. - Гражданская полиция ООН стережет грядки! Не мир в Боснии, а какой-то лук! Обязательно расскажу это журналистам!

- Я охранял объект, - просвистел в щербатину пленный. - А ваш подчи-ненный проник на территорию!

- Так вот знай, Мартин Кинг, - Арчеладзе вытер наигранные слезы. - Сходить в огород за луком у нас в России не считается мародерством. И по-лагаю, никакая международная конвенция не признает это действие за пре-ступление. Не так ли?

- Есть строгое разграничение полномочий, - заявил он. - Ваши подчинен-ные не имеют права вторгаться в зоны, охраняемые нашим контингентом войск. Это обусловлено Протоколом! Меня не интересует, что принято у вас в России!

- Ну, будет тебе, Мартин, - примирительно махнул рукой полковник. - Мой офицер взял немного лука, чтобы приготовить грибы. Стоит ли подни-мать скандал?

Подавленность пленного сменилась возмущением.

 

***

Полковник выпустил ему под ноги весь магазин - машинка была хорошая, стучала не громче швейной, жалко отдавать, - повесил на шею пленного, вы-нул из радиостанции аккумулятор и тоже вернул владельцу. После чего раз-резал ножом телефонный кабель, которым были скручены руки.

- Иди, вояка! И запомни: с русскими лучше не связываться. Потому что у нас почти никто не знает английского. И вместо ответа на пароль сразу бьют в лоб.

Тот покосился на Воробьева и сдержал кипящую ненависть. Легко вы-прыгнул из капонира на бруствер и пошел в лес.

- Никанорыч, они ведь придут к нашим на разборки! - проводив взглядом американца, сказал Воробьев. - Ты же его оскорбил!.. Он уверен: солдат США лучший в мире солдат! К чему нам эта заваруха?

- Нам как раз и нужна заваруха, - не согласился Арчеладзе, выглядывая за бруствер. - Пусть подерутся. А то наши в Боснии выглядят, как бедные родственники дядюшки Сэма. Приставили охранять центр связи. А эти стере-гут гробокопателей «Арвоха». Уверен в этом!

- Считаешь, в этой деревне они и приютились?

- Очень может быть. Да сейчас и поглядим! Ты давай чеши к нашим в деревню, а я за этим Мартином пойду.

- Что мне делать у этих наших?

- Да предупредить бы надо мужиков. Чтоб врасплох не захватили, - Ар-челадзе достал из внутреннего кармана обертку от шоколада и карандаш. - Пиши, но только каракулями и с ошибками, как бы серб по-русски написал. Дескать, сегодня ночью американцы придут драться. Пусть навешают им как следует. Глядишь, и уверенность появится.

- Ну ты и провокатор, Никанорыч! - поморщился «грибник». - Просто ие-зуит.

- Да ведь у нас служба такая, брат, - вздохнул полковник и выбрался из капонира. - Ты в деревне этой был, где нам лучше встретиться? Чтоб не ис-кать друг друга?

- Там есть речка за околицей и взорванная плотина. Электростанция бы-ла...

- Тогда до встречи! - Арчеладзе нырнул в темнеющий лес, пошел от де-рева к дереву.

***

- Нет, сэр, вы ничего не понимаете в философии религиозного сознания, смело заявил доктор. - Точнее, в возникновении такого сознания. Чем слож-нее, чем безумнее новое течение, тем больше будет последователей. Человек должен познавать, тянуться к разгадкам тайн существования божественного. Как вы сейчас, сэр. На этом основаны все религии и секты сегодняшнего ми-ра. Поэтому люди вообще утратили слух и зрение и больше напоминают вот эти мешки с кусками тела. Они не слышат сигнала, не видят знака, просыпа-ются утром, садятся в кресла своих летающих машин и ложатся на боевой курс. Чтобы стрелять по горе с удивительным названием - Астра.

- Эта гора называется иначе! - уже в который раз Джейсон ощутил неяс-ный толчок в душе от слов Густава. - Почему ты назвал ее - Астра?

- Видите ли, сэр, астрофизический комплекс не случайно построен на этой горе, - мягко возразил Кальт. - Она ниже других, и не такая заметная, но с нее лучше, чем откуда-либо видны звезды и планеты Вселенной. Здесь ме-нее важна высота, чем угол зрения.

- Ты еще и звездочет, Густав?

- Я просто любопытный человек, сэр.

- Об Астре тебе тоже рассказал тот старый серб?

- Вы проницательны, сэр, - голубыми глазами улыбнулся врач. - Именно он рассказал мне историю горы.

- Этот серб - ходячий справочник, энциклопедия по истории Боснии?

- Нет, он просто старый человек. Очень старый и любознательный. К то-му же имеет отличную память. Астра - гора, с которой древние астрологи и славянские волхвы наблюдали космические тела. И вот однажды, в нулевое время по нашему летоисчислению, они увидели на небосклоне восходящую звезду. Потом ей дадут название - Вифлеемская. Звезда еще только всходила, но волхвы прочитали этот знак и немедленно отправились в дорогу, потому что путь из Боснии, с Балканских гор, до палестинского Вифлеема составляет ровно девять месяцев, если двигаться пешком и плыть на маленьком суде-нышке. И они поспели вовремя, потому и первыми поклонились Новорож-денному, возвестив о рождении Спасителя человечества.

- Густав, хватит тебе оперировать вросшие ногти на солдатских ногах и уничтожать сухие мозоли, - после паузы проговорил Джейсон. - Из тебя бы получился неплохой батальонный священник.

- Спасибо, сэр, но я на своем месте, потому что боль солдатских ног все-гда достает душу. Спросите об этом у пехотинцев.

- Я знаю, сам испытал, - признался Джейсон. - А ты не сочиняешь, эску-лап?

- Да, я мог бы сочинить о горе, где расположена обсерватория. Однако, думаю, явления, происходящие на Сатве, придуманы не мной. И вы, сэр, ис-пытали их сами, как испытывали когда-то боль в ногах от сухих мозолей.

- Когда же был построен астрофизический комплекс? Об этом помнит твой старый серб?

- Разумеется, сэр. Новый построили в шестьдесят первом году, а до него здесь стояла просто высокая башня, которая называлась по-сербски Белая Вежа. Отсюда и современное название горы. Башня разрушилась от времени, и тогда выстроили две обсерватории. А раньше древние астрологи поднима-лись на Белую Вежу и наблюдали космические тела, планеты и звезды. Они предсказывали судьбу людям, землям и целым народам. И все время ждали, когда воссияет новая звезда, чтобы выйти в дорогу и первыми поклониться Второму Пришествию Младенца. Поклониться и попросить его не вершить на земле Страшного Суда, поскольку они, первопоклонники, готовы принять на себя все грехи человечества. Известно же, все зрячие всегда имеют три преимущества перед слепыми - первыми увидеть звезду, первыми покло-ниться Господу и первыми пойти на Голгофу.

Слушая его, Дениз вновь ощутил то состояние, что испытал в детстве, когда бежал по анфиладе, погружаясь из одного пространства в другое, более пугающее неизвестностью. В протестующей душе медленно вызрело оттор-жение, он не хотел открывать следующие двери, потому что боялся увидеть там тускло-золотой блеск маятника, от которого жизнь делалась пустой и ко-роткой.

- Все! Молчи, Густав! - неожиданно для себя крикнул он и вскочил. - Уходи! И больше ко мне не смей приближаться!

- Я не виноват, сэр, - со своей отвратительной холодностью сказал док-тор. - Вы сами пришли ко мне. Разве не так?

***

И тут на счастье - пожалуй, впервые за все время! - влетел сержант Мак-нил и принес весть: средь бела дня русские из десантного батальона напали на пост возле городка команды ученых, избили пехотинца, отняли у него бо-еприпасы и отпустили, пригрозив расправиться со всеми американцами. И теперь командир диверсионно-разведывательного взвода принял решение наведаться в гости к русским и просил подполковника Дениза закрыть на это глаза, обязуясь отработать чисто. В тот же миг Джейсон понял, чего ему не хватает, чтобы избавиться от навязчивых чувств, возникших утром в зоне - драки! Хорошей, лихой драки, когда под кулаком хрустят ребра и переноси-цы, когда вся энергия души и разума вкладывается в способность нанести удар противнику, самому при этом оставаясь недосягаемым и неуязвимым. Русские охраняли центр связи и стояли всего в нескольких километрах от места дислокации батальона Дениза, поэтому он выехал за полчаса до назна-ченного времени, взяв лишь сержанта Макнила, чтобы не создавать ажиота-жа вокруг предстоящей драки и исключить утечку информации. За подобные вещи в Объединенном штабе спрашивали строго, опасаясь больше всего вез-десущих журналистов. Обычно такие эксцессы приходилось камуфлировать под специальную подготовку миротворческих сил, плановые учения, отра-ботку действий спецподразделений ООН в особых условиях.

Поехали на бронеавтомобиле, прихватив с собой только трассирующие боеприпасы и осветительные снаряды для салюта. Диверсионно-разведывательный взвод еще не прибыл к месту сражения, и потому Дениз с потушенными фарами пробрался поближе к окраине деревни и встал, спрятав машину между кошарами. В ночную оптику - а она была превосходной на разведочной бронемашине - он озирал объект охраны русских и отмечал полную их бесшабашность. Мерзнущие на ветру патрули уныло хлюпали по грязи на размокшей улице, часовые явно дремали, завернувшись в брезент, мертвыми казались коробки БТРов; полусонное это войско выглядело жалко и вызывало чувство омерзения, как облезлая бродячая собака. Эти несчаст-ные парни только назывались десантниками, поскольку Дениз отлично знал уровень подготовки войск в современной России. Они парашюты видели раза три, не больше, когда их обучали укладке перед первым и наверняка послед-ним прыжком. Недокормленные, они тянулись вверх, и даже неплохой ар-мейский харч, получаемый через ООН, никак не мог добавить им стати и крепости. Прежде чем обряжать их в форму и давать оружие, следовало бы отправить этих парней в санаторий с постельным режимом, и только потом на военные полигоны. Один совсем тощий и длинный солдатик приблизился к бронеавтомобилю почти вплотную, и Дениз дал команду сержанту быть на-готове, чтобы отъехать назад, но парень ничего не заметил, хотя смотрел прямо перед собой. Он стоял, ссутулившись, и что-то бормотал, то и дело поддергивая автоматный ремень на узком плече. На какой-то миг Джейсону почудилось, будто он молится! И что-то знакомое послышалось в его словах, по крайней мере, в их звучании. Осторожно высунувшись из люка, Дениз прислушался к его речи и внезапно понял - солдатик читал стихи.

В этом было что-то противоестественное, отталкивающее, как и в словах Густава Кальта. Разум протестовал, отторгал это странное явление, ибо нель-зя и ненужно открывать двери анфилады, ведущей в тупик. Джейсон сел и стиснул кулаки, а память предательски вернула еще один эпизод из детства, только более позднего, когда по случаю приезда семьи Денизов бабушка со-брала в доме своих подруг, таких же старушек, и они весь вечер играли на рояле и пели русские песни с заунывным, молитвенным мотивом и читали стихи. Точно так же, как этот парень...

- Взвод на подходе, сэр, - доложил Макнил, чем и вывел Дениза из мрака воспоминаний.

- Отлично, сержант! - мгновенно воспрял Джейсон и приник к прибору: по альпийскому лугу едва заметно мелькали легкие тени, разведчики выдви-гались на исходный рубеж по всем правилам военного искусства, заимство-ванного у легендарных «тюленей» из знаменитой «Красной команды» под-полковника Марченко. Четверо парней в разных точках вошли в деревню, мгновенно провели разведку и подали сигнал остальным. Джейсон решил, что сейчас они станут снимать часовых и патруль, однако вся охрана вдруг куда-то исчезла с улицы и объектов. Ни одного русского! Или сняли так чис-то, что он просто не заметил?.. И тут увидел, как тощий солдатик, читавший стихи, спрятался за угол кошары неподалеку от бронеавтомобиля и теперь со страхом выглядывает, как зверек из норы. Даже сигнала тревоги не подал!

Тем временем взвод ртутью перетек с луга на окраину селения и стал медленно скапливаться вокруг дома, где располагалась казарма десантников. Один выстрел, громкий крик, и поднялась бы тревога, но часовые попрята-лись, а дневальные, вероятно, спали вместе с солдатами. У Джейсона сквозь мстительное чувство и предвкушение хорошей потасовки прорвался слабый протест: все же было нечестно, несправедливо нападать на сонных, и возни-кала даже мысль самому сыграть тревогу русским, выпустив очередь из пу-лемета. Но он сдержался и решил вообще не вмешиваться в драку, оставшись зрителем и болельщиком.

А взвод уже приготовился к штурму казармы, рассредоточившись возле каждого окна и дверей. Одного парня уже впихнули в аккуратно лишенное стекла окошко - чтобы блокировать оружейную комнату, несколько человек в разных местах деревни контролировали ситуацию на улице, дабы избегнуть всяких неожиданностей во время штурма. Все ждали сигнала командира, и Джейсон представлял, как парни сейчас напружинились перед броском и ед-ва сдерживают ликующий воинский клич.

И вдруг произошло что-то непонятное: все пространство вокруг казармы зашевелилось, побежали неясные полосатые тени, и тишину разорвал много-голосый крик, волной покатившийся по округе - Ура-а-а! Джейсон вспомнил о приборе, но впопыхах дохнул на линзу и затуманил стекло. Через секунду дымка растаяла...

Полосатые человеческие фигуры возникали из ничего, вставали, каза-лось, из земли, вычленялись из стен и летели с крыш. В руках что-то белело, похожее на флажки. С ревом и криком эта призрачная полосатая сила хлыну-ла к казарме, молниями растеклась повсюду, и Джейсон понял, что драка уже идет, причем яростная и веселая. В воздухе мелькали эти флажки, свист, воз-гласы и мат сливались со звуками ударов. Он видел лишь полосатые сполохи, неясный круговорот теней, рассыпающихся в брызги - прибор все искажал, не давал ясной картины и как бы отдалял, отсекал его линзами от живого ды-хания драки. Дениз высунулся из люка, и сразу ярче стали все звуки - над по-лем битвы висел многоглоточный ор, из которого выделялся русский мат, за-крученный с именами Бога, Христа и Богородицы.

И только ощутив сражение вместе с дыханием ветра, Джейсон внезапно осознал, что исход потасовки предрешен! Взвод его разведчиков уже был разбит вдребезги, расчленен на группы в два-три человека, и теперь идет до-бивание. Вся схватка длилась не более минуты, а пехотинцы уже валялись на земле, и только малая часть отступала на луг, но и она была охвачена полоса-тыми тенями, как ореолом.

Дениз выскочил на броню, рывком содрал куртку, но прежде, чем спрыг-нуть на землю, увидел тощего солдатика, который теперь оказался тоже по-лосатым, а в руке был флажок. И этот глист пытался его контролировать, за-ступал ему дорогу, вращая в руке свой флажок, будто пропеллер. Он насту-пал! Джейсон спрыгнул, и едва ощутив толчок земли, сделал стремительный прыжок вперед, рассчитывая сходу сбить противника с ног. Всплеск боевой злобы мгновенно выпарил остатки жалости к этому недокормленному суще-ству. Парень каким-то образом увернулся от удара и перестал вращать свой флажок. Встал в какую-то странную стойку, широко расставив ноги и раски-нув руки, и замер, словно ожидая, когда его убьют.

И Дениз понял, что сейчас этот мальчишка умрет. До того, как получит удар. Кулак сжался сам и начал стремительно наливаться знакомой энергией шаровой молнии. Он видел перед собой узкую полосатую грудь, переходя-щую в длинную шею, на которой держалась большая и тоже длинная голова. Мягко двигаясь, Джейсон поднял руку и с одновременным шагом понес ку-лак вперед, но в этот миг в затылок дохнул сержант Макнил и на мгновение рассредоточил силу движения. Полосатая рука неожиданно полетела на-встречу, при этом странно удлинняясь, и в последний момент Джейсон уви-дел, что летит не флажок, а малая саперная лопата на деревянной ручке...

Земля опрокинулась, спружинила мягко, как пуховая постель, и мир пе-ред глазами, расчертившись в полосы, медленно угас.

Дениз очнулся и увидел перед собой призрак Густава Кальта.

- Он открыл глаза! - трагично проговорил сержант, словно издалека.

Кальт заглянул в лицо, спросил деловито:

- Вы в порядке, сэр? Сейчас я забинтую голову и все будет в порядке.

Джейсон махнул рукой в сторону Макнила и будто бы сказал - Уйди! Но тут увидел, что кулак все еще сжат, скован, стянут судорогой и не поддается воле. Сержант не ушел, а как бы растворился в воздухе, оставив после себя черное пятно, в точности повторяющее очертания фигуры.

- Вам повезло, сэр, - сказал Густав, закрепляя повязку специальной сет-кой. - Удар нанесен плоскостью лезвия лопаты. А если бы ребром - снесло бы полчерепа. Вам известно, сэр, у русских саперные лопаты специально зата-чиваются как клинок. Я видел эти рубленые раны - зрелище ужасное.

Дениз машинально подался вперед, хотел спросить - где видел?! - Кальт удержал его, уложил голову на спинку кресла.

- Нет, сэр, во взводе разведки, к счастью, все живы. Только ранено два-дцать два человека. И характер ранений примерно как у вас. Есть еще не-сколько сломанных ребер, но это не в счет... А разрубленные саперными ло-патками головы я видел в России. Если быть точным, в Грузии, когда там ус-миряли бунт.

- Их кто-то предупредил, - Дениз наконец услышал свой голос и не узнал его. - Они ждали нападения...

- Кого предупредили? - между делом спросил доктор.

- Русских... Они приготовились. И взвод попал в ловушку. Кто их мог предупредить?

- Вероятно, Господь Бог, сэр, - спокойно ответил Кальт. - Он всегда на стороне слабых.

- Этого не может быть, Густав! - внезапно для себя возмутился Джейсон. - Ты хорошо разбираешься в вопросах религии, но говоришь глупость. Если ты знаешь, что русские затачивают лопаты, то должен знать, что они гнусные безбожники. Потому что ругаются в Бога и в Христа.

- Должно быть, сэр, это им позволено.

- Кем позволено?!

- Господом, сэр. Кто еще может позволить ругаться таким именем и ни-как не наказывать за кощунство? Только Господь. Ведь не наказал же он рус-ских?

- Потому что тупых грязных свиней бессмысленно наказывать!

- Вы не правы, сэр. Бог наказывает их все время, но совсем иначе. А ру-гательство это, сэр, вовсе и не ругательство.

- Что же еще, если они позорят даже Богоматерь? - только сейчас Джей-сон начинал чувствовать боль в голове.

- Молитва, сэр, - невозмутимо проговорил Густав. - Это трудно себе представить, но - молитва. Только произносят ее не в храме, и не перед сном, а в бою. Это боевая молитва русских. Она имеет очень древние корни. Сла-вяне таким образом призывали богов на помощь в битве. А когда к ним при-шло христианство, традиция сохранилась. И новый Господь позволил варва-рам молиться по-прежнему. И сегодня русские парни весьма искренне моли-лись, потому к ним пришла удача.

- Кто тебе об этом сказал?! Опять тот старый серб?

- Да, сэр, тот старый серб.

- Почему такая несправедливость? Почему только варварам позволено? И прощается даже богохульство? Ты спросил об этом серба?!

- Прошу вас, успокойтесь, сэр, - Кальт поднес ему склянку с жидкостью. - Выпейте это, сэр. Вам вредно волноваться.

Джейсон выбил склянку, переждал, когда тяжелый шар боли откатится от головы.

- Я спрашиваю тебя, эскулап: почему?

- Если вам хочется, я могу ответить, сэр, - бесстрастно вымолвил он. - Господь питает любовь к русским.

- Хочешь сказать, они тоже богоизбранный народ, как иудеи?

- Нет, сэр, богоизбранный народ на земле - иудеи. Потому они и называ-ются - рабы Божьи. А варвары - внуки Божьи. У них родственные отношения и родственная любовь. Это совсем другое, сэр, как вы понимаете. Кто Госпо-ду ближе, раб или внук? И кому больше прощается?.. Извините, сэр, это трудно сразу осмыслить и принять, но если хотите разобраться в сути вещей, вам следует заняться русской историей. Варвары довольно подробно изло-жили свое древнее мироощущение и абсолютно точно знают свое место в мироздании. Они всегда мыслили себя внуками Божьими и потому до сих пор говорят Господу «ты», как принято среди родственников.

- Врешь, Густав Кальт! Ты все время мне врешь!

- В чем, сэр? У меня нет никаких причин обманывать вас. Я получаю во-прос и говорю вам ответ, тот, который мне известен.

- Врешь, что знаешь все это из рассказов серба! Вероятно, ты специально изучал историю русских.

- Да, я любознательный человек, сэр, но не более того, - вдруг заскром-ничал доктор. - И когда слышу интересующую меня информацию, то запо-минаю ее и пытаюсь анализировать.

Джейсон смерил его взглядом, остановился на лице Кальта - тот смотрел прямо, не мигая, и в голубых глазах он увидел свое отражение с белой повяз-кой на голове.

- Не простой ты парень, Густав, - проговорил он тихо, прислушиваясь к боли. - Если бы не знал тебя несколько лет, не видел бы тебя в деле, мог по-думать, что ты сам - русский шпион, внедренный в мой батальон. И что это ты предупредил русских. Но я хорошо помню, как ты храбро дрался в Ираке, когда была «Буря в пустыне». Арабы же - всегда водили дружбу с русскими...

- Дрался, потому что батальон попал в трудное положение. И на счету была каждая винтовка. Но я, сэр, очень люблю свое дело, пусть чаще всего вырезаю вросшие ногти и удаляю сухие мозоли.

- Опять ты врешь, Густав. Ты везде был обыкновенным парнем, а в Бос-нии начал открываться совершенно с другой стороны. Не узнаю тебя, баталь-онный эскулап.

- В Боснии, сэр, и вы стали другим человеком.

- Да нет же, Густав! Меня здесь преследуют постоянные неудачи! И больше ничего. Я участвовал во многих операциях и со мной никогда ничего не случалось, - Джейсон потрогал бинт на голове. - А здесь первый раз в жизни получил ранение... И от кого, Густав? От какого-то заморыша с сапер-ной лопаткой?!.. Послушай, а ты знаешь, почему русские вышли драться в полосатых рубашках? Это тоже имеет какой-то символический смысл?

- Эти рубашки, сэр, называются тельняшками.

- Да, я слышал, знаю... Но почему они не надели вниз бронежилеты? И сняли каски? Они считают, что полосатые тельняшки защищают?

- Я так не думаю, сэр, - проговорил Кальт. - В этих тельняшках, вероятно, хорошо драться в темноте, видно, где свои, а где чужие.

- Но и противнику это отлично видно!

- Они были уверены в своих силах. Русские вышли драться насмерть, сэр. Поэтому сняли всякую защиту. А наши разведчики рассчитывали просто по-махаться кулаками и дубинками. Улавливаете разницу, сэр?

- Насмерть? Почему сразу насмерть? Если они были предупреждены кем-то, то вероятно знали, что мои парни идут на обыкновенную потасовку и не хотят убивать.

- Мы имеем дело с варварами, сэр, - вздохнул доктор. - Русским ничего не оставалось, как идти насмерть. В другом случае они бы никогда не побе-дили. Эти парни из России и в самом деле плохо питались и не имеют доста-точной мышечной массы. У варваров же есть древний магический обряд: ко-гда не хватает физической силы, они снимают всякую защиту, одежду и идут в бой полуголыми, обнаженными, при этом призывая на помощь богов. И ко-гда боги видят, что внуки их идут на смерть - срабатывает родственная под-держка.

- Неужели русских специально обучают этому? - тихо усомнился Джей-сон. - Да нет же, мне хорошо известен уровень их подготовки и методика обучения. Ты это сам придумал, Густав? Или опять серб?

- Об этом много написано, сэр.

- Допустим, ты прочитал, что написано, а я не уверен, что об этом читали сами русские.

- Вы правы, сэр, вряд ли, - согласился врач. - Должно быть, им и не нуж-но читать. Варвары знают свои магические обряды из других источников. У них наблюдается странное явление - коллективное мышление в критической ситуации. И просыпается генетическая память. Они начинают совершать не-предсказуемые, алогичные поступки. Человеку с нормальным сознанием и психикой хочется защищаться панцирем или бронежилетом, подобрать более совершенное оружие; варвары же поступают от обратного.

Джейсон помолчал, неожиданно обнаружив, что сведенный судорогой кулак разжался и теперь кисть спокойно висит на ручке кресла.

- Спасибо тебе, Густав! - откровенно поблагодарил он. - Ты мне подска-зал отличную мысль! И завтра же я возьму реванш!

Доктор не спеша собрал с процедурного столика инструменты, использо-ванные шприцы и пустые ампулы, ненужное выбросил в стеклянную урну, остальное убрал в шкаф.

- Если вы хотите отправить парней на драку с русскими в полуобнажен-ном виде, сэр, то оставьте эту затею сейчас же, - посоветовал он. - Ровным счетом из нее ничего не получится.

- Ты уверен?

- Да, сэр. Что позволено внукам, не позволено рабам.

Дениз рассмеялся, пересиливая звенящую боль в голове.

- Эти сказки можешь оставить себе, Густав! Или выбросить в урну. Я ус-лышал от тебя главное: полуголый парень вынужден будет драться насмерть! И голыми руками! Я это испытал сам! Я научу этих откормленных быков по-беждать! Научу их призывать богов!

- Мне очень жаль, сэр, но я предупредил вас.

- Ты умный парень, Густав, но склонен к мистификациям.

Он вдруг оставил свои занятия, придвинул стул, сел напротив и как-то тревожно посмотрел в глаза Джейсону.

- Не спешите делать скоропалительные выводы, сэр, - медленно, с инто-нацией гипнотизера, проговорил он и замолчал. И эта пауза заставила мол-чать Дениза.

В этот момент в комнате вновь материализовался «черный вестник» Макнил, застыл изваянием возле двери.

- Плохие новости, сэр, - трагическим басом протянул он. - Команда уче-ных исчезла из жилого городка в полном составе. Я принял меры к розыску...

Остальное уже доносилось до ушей Джейсона будто сквозь стенку: зве-нящий пожар боли заполнил все пространство под черепной коробкой.»

[Гість Димитрий]

кстати вопрос: "А знает ли кто, откуда эти отрывки?"

[САИ]

кстати вопрос: "А знает ли кто, откуда эти отрывки?"

 

Сокровища Валькирии Алексеева. Но что -то подобное есть и у Бушкова в сериале Русские идут.

[GiRaFo.chka]

Хочу поговорить о русских..

А то они всё "о нём и о нём.." Об украинском национализме. Буду про русский недосып вам рассказывать!

 

Ленин в статье "Памяти Герцена " писал : " Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но дело их не пропало! Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Её подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями "Народной воли". Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом."

В 1972 г. в самиздате было опубликовано стихотворение Коржавина "Памяти Герцена" с подзаголовком "Баллада об историческом недосыпе" . Предлагается вашему вниманию.

 

Любовь к добру разбередила сердце им,

А Герцен спал, не ведая про зло...

Но декабристы разбудили Герцена,

Он недоспал.. отсюда всё пошло.

 

И ошалев от их поступка дерзкого,

Он поднял страшный на весь мир трезвон.

Чем разбудил случайно Чернышевского,

Не зная сам, что этим сделал он..

 

А тот, со сна, имея нервы слабые,

Стал к топору Россию призывать,

Чем потревожил крепкий сон Желябова,

А тот Перовской не дал всласть поспать..

 

И захотелось тут же с кем-то драться им,

Идти в народ и не страшиться дыб,

Так началась в России конспирация :

Большое дело - долгий недосып!

 

Был царь убит, но мир не зажил заново,

Желябов пал, уснув несладким сном.

Но перед этим разбудил Плеханова,

Чтоб тот пошел совсем другим путем.

 

Всё обойтись могло с теченьем времени.

В порядок мог втянуться русский быт..

Какая сука разбудила Ленина?

Кому мешало, что ребёнок спит?

 

На тот вопрос ответа нету точного.

Который год мы ищем зря его..

Три составные части - три источника

Не проясняют здесь нам ничего.

 

Да он и сам не знал, пожалуй этого,

Хоть мести в нём поток не иссякал.

Хоть тот вопрос научно он исследовал -

Лет пятьдесят виновного искал.

 

То в Бунде, то в кадетах..Не найдутся ли

Хоть там следы. И неудачей зол,

Он сразу всем устроил революцию,

Чтоб ни один от кары не ушел.

 

И с песней шли к Голгофе под знамёнами

Отцы за ним как в сладкое житьё..

Пусть нам простятся морды полусонные.

Мы дети тех, кто недоспал своё.

 

Мы спать хотим! И никуда не деться нам

От жажды сна и жажды всех судить...

Ах, декабристы! Не будите Герцена !

Нельзя в России никого будить.

 

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

[Васильевич]

Не шумите! Полосатых разбудите.

[GiRaFo.chka]

Не шумите!

Вот скажи мне, сколько часов ты можешь без меня прожить?

Тебе Ориана не такая?

Не заводит?

[Васильевич]

Вот скажи мне, сколько часов ты можешь без меня прожить?

Тебе Ориана не такая?

Не заводит?

Орианна хоть и своя , но ВРЕДНЮЩАЯ!!!!!.

Того и оглядываюсь. Укусит!

[Орiана]

Того и оглядываюсь. Укусит!

Не боись, мой укус терпко-сладкий, теплый и дурманящий.

***

И как мне скрыть - наполовину - страсть,

чтоб страстью быть она не перестала?

Как мне отдать на зов народа часть,

когда и жизни слишком мало?

Нет, если боль, то вся душа болит,

а радость - вся пред всеми пламенеет.

И ей не страх открытой быть велит -

ее свобода,

та, что всех сильнее. (с)

[Васильевич]

Не боись, мой укус терпко-сладкий, теплый и дурманящий.

***

И как мне скрыть - наполовину - страсть,

чтоб страстью быть она не перестала?

Как мне отдать на зов народа часть,

когда и жизни слишком мало?

Нет, если боль, то вся душа болит,

а радость - вся пред всеми пламенеет.

И ей не страх открытой быть велит -

ее свобода,

та, что всех сильнее. (с)

Надеюсь, когда дурман пройдёт, я не буду долго мучаться?

В мире всё относительно. Полная свобода? Говориш.

Ну! НУ!

Начало фильма "Белое солнце пустыни" Подойдёт?

[Орiана]

Начало фильма "Белое солнце пустыни" Подойдёт?

Цнотлива сексуальність...трохи скучно. Нє?

[Орiана]

Начало фильма "Белое солнце пустыни" Подойдёт?

Целомудренная сексуальность...Скучно, не?

[Васильевич]

Целомудренная сексуальность...Скучно, не?

"золотая середина" проверена многими поколениями.

Но! Запретный плод так сладок! Кому как не женщинам об этом знать.

По чьей милости мы все здесь?