Гражданские войны в Советском Союзе

[Гість Дэнa]

Отвоевывание Украины Красной Армией обострило борьбу, поскольку УПА приумножила атаки на всех направлениях - против новоприбывших советских руководителей, гражданских поляков и НКВД. Берия вел скрупулезные расчеты в своих регулярных докладах Сталину каждые две недели. За первый год освобождение с февраля 1944 года по февраль 1945 года энкаведисты убили 73 333 «бандитов» и арестовали 73 966 человек; в дополнение к этому 53 383 «бандита» и уклонявшихся от призыва сдались добровольно.

[Гість Дэнa]

Ближе к концу войны борьба почти исключительно перенеслась в Западную Украину. Там повстанческая борьба ненадолго вспыхнула, и с тех пор постоянно спадала. Потери с советской стороны все больше были гражданскими - председатели сельских советов, учителя, члены самообороны. На июнь 1945 г. потери резко уменьшились, но количество операций оставалась постоянным - около 700, указывая на то, что крупные банды были разбиты. Но даже при таких условиях в январе 1946 г. советские органы все еще считали необходимым держать против повстанцев двадцатитысячные части НКВД, десятитысячные вспомогательные отряды [supply troops] и 26-тысячную милицию.

[Гість Дэнa]

Сталинская война против национальностей на южных границах достигла апогея с депортацией крымских татар, но импульсы этой войны имели другие объяснения. Десятки тысяч крымских татар хотели отступить с немцами, нежели остаться под советской властью. Однако небольшие отряды продолжили действовать в тылу наступающей Красной Армии.

 

 

 

Опять советским руководством двигали противоположные намерения. Местные партийные кадры пытались улучшить отношения с населением, которое осталось, в то время как НКВД вынашивал другие планы. В рамках дерзкой операции Берия получил разрешение ГКО депортировать 180 000 крымских татар как «предателей родины».

[Гість Дэнa]

Там, где даже он не мог сфабриковать заговор, Берия обратился к другой тактике, чтобы оправдать принудительное переселение. Ближе к концу войны он играл на страхах Сталина перед межэтническими конфликтами в Грузии, пантюркской агитацией и турецким влиянием в пограничных зонах, чтобы предложить фактически этническую чистку в закавказских приграничных районах.

 

Первой пришла очередь 16 700 семей турок, курдов и хемшилов (армянских мусульман) из пяти пограничных районов и нескольких сел Аджарской автономной республики. После этого началась массовая депортация 90-100 тысяч турок-месхетинцев (исламизированных грузинских крестьян). Ни один из этих народов не был оккупирован немцами и не демонстрировал никаких признаков «бандитской» дияльности. Но опыт войны усилил опасения Сталина относительно потенциального отступничества советских нацменьшинств, которые имели общую границу с той же или сходной этнической и религиозной группой.

[Гість Дэнa]

Заключение

 

Взгляд сквозь призму войны острее проявляет длительные тенденции в истории западного пограничья России. Во-первых, он обнаруживает постоянное напряжение между развитием и распадом больших многонациональных государств, таких как Российская империя и Советский Союз. Присоединив периферию этно-национальных блоков к великорусскому ядру, Московское княжество и его преемники создали оборонительный вал [defensive glacis], служивший также культурным уклоном [cultural slope] и коммерческими коридорами [commercial outlets], которые давали доступ к великим цивилизациям Европы, Средней Азии и Дальнего Востока.

 

Но государство столкнулась с большими трудностями во внедрении объединительного интеграционного механизма - идеологического, социального или политического, - чтобы гарантировать лояльность своих разнообразных подданных или граждан.

[Гість Дэнa]

Внешняя война или внутреннее ослабление во властном центре часто вели к восстанию на периферии, где местные элиты, а порой и существенная часть населения, поддерживали культурные и экономические связи с братьями по ту сторону произвольных границ, которые не были ни природными, ни этно- религиозными.

 

Однако, пока центр имел возможности, объединенный вокруг сильного лидера, и осуществлял свою верховную принудительную власть, а повстанческим регионам не удавалось скоординировать свои действия или найти мощных и бескорыстных внешних союзников, опасность распада государства была далека. В основном такими, в общих чертах, были обстоятельства во времена великих смут с начала XVII века и до Второй мировой войны.

[Гість Дэнa]

Участники гражданских войн 1941-1947 г. имели еще меньше шансов, чем их предшественники, разрушить политическую систему или обрести независимость. Их не объединяла какая-то идеология, кроме антикоммунизма. Их программы были националистическими, однако туманными и часто авторитарными.

 

Они не могли рассчитывать на какую-то внешнюю поддержку, взамен этого их использовали как пушечное мясо или подвергали ужасным репрессиям немцы. Они были плохо вооружены и их существенно преобладали численно большие армии, которые воевали против них и вокруг них.

[Гість Дэнa]

При этом часто обращая свою ярость против древних этнических врагов, убивая невинных. Им приходилось противодействовать патриотической реакции, как спонтанной, так и искусственно вызванной, на то, что воспринималось как справедливая война против агрессора.

 

Был также страх репрессий. Наименьший признак нелояльности или недовольства вызвал чрезвычайно острую советскую реакцию - результат сложного отношения Сталина к пограничью, откуда сам он был родом, и его опасения, что англо-американцы могут воспользоваться возможностью заменить слабеющих немцев как поборников распада СССР.

[Гість Дэнa]

Рассмотрение факторов, которые привели к взрыву и неудаче советских гражданских войн, проливает дополнительный свет на окончательный распад СССР, на то, что можно назвать местью приграничья. На первый взгляд, может показаться парадоксальным, что распад Советского Союза не сопровождала внешняя война и интервенция. Но парадокс этот кажущийся.

 

Сам факт, что не было внешней угрозы, лишил центральную власть мощного аргумента за единство. Более того, она сама была разобщена, и ей не хватило воли принимать репрессивные меры. Наконец, движения за отделение, по крайней мере в западном пограничье, провозгласили независимость и демократию, хотя бы на начальных и решающих стадиях отделения.

 

Конечно, были некоторые рецидивствующие признаки старых конфликтов, которые ослабили эти движения: вспышки гражданских войн на Северном Кавказе, в Закавказье и Средней Азии. Но, за красноречивым исключением Чечни, они не были направлены против русских. Поэтому сравнение советских гражданских войн 1941-1947 гг и распада Советского Союза может помочь объяснить принципиально различные последствия этих сложных исторических процессов.

 

Опубликовано на английском в Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History 4.1 (2003): 129-162.