Трансформация геополитического мышления

[Гість Дэнa]

После распада СССР геополитическая мысль сконцентрировалась на формировании возможных моделей мироустройства. Мировой порядок или геополитическая структура мира (международных отношений) отражает сложившийся баланс сил, включая военно-политическую, экономическую и технологическую мощь. Различается циклы биполярного и многополярного мирового порядка. Биполярный мировой порядок основан на доминировании в международных отношениях двух сверхдержав или общественно-политических систем. Многополярный мировой порядок основан на сосуществовании нескольких (более двух) геополитических полюсов (центров военно-политической, экономической и технологической мощи). При многополярном мировом порядке могут формироваться региональные системы международной безопасности на основе региональной геополитической моно-, биполярности или триады.

 

 

Тенденции к многополярности начали накапливаться еще в период противостояния двух сверхдержав. Современный процесс геополитической трансформации сопровождается сдвигом мировых полюсов на Восток и неравномерностью созревания социально-экономических, военно-политических, демографических и других региональных полюсов. Экономическая мощь Евросоюза и Японии не подкреплена в военно-политическом отношении. КНР, являясь великой державой по своим географическим и демографическим параметрам, наращивает экономическую мощь с опорой не только на внутренние ресурсы, но и путем формирования «Большого Китая». В перспективе на роль значительных полюсов мироустройства могут претендовать Россия, Индия и Бразилия.

[Гість Дэнa]

Временное идеологическое торжество либерально-демократического капитализма заканчивается. Мировая гегемония США не состоялась, американское военное превосходство с силовым экспортом демократических ценностей закончилось потерей многих стратегических союзников. Очевидно поражение большинства импортируемых «цветных революций», принесших политический хаос. Период глупого нелиберального оптимизма закончился.

 

 

Соединённые Штаты ослаблены проигранными войнами в Евразии, а Европа практически утратила былую силу влияния в Азии. Глобальный финансовый кризис трансформировался в системный кризис неолиберальной модели рыночного фундаментализма, не выдержавшей проверку временем. Наступает эпоха государственного капитализма и наиболее уязвимыми становятся страны, где вместо национальной элиты правит бал компрадорская буржуазия или «элита в законе».

[Гість Дэнa]

В двадцатом столетии большинство энергетических ресурсов мира находилось под контролем Запада. До конца 90-х годов сохранялась иллюзия, что богатая энергоресурсами Россия станет сырьевым придатком Запада (интеграция без права голоса). Но этого не произошло. Усилились противоречия и между традиционным западным партнерством. В глобальной конкуренции Соединенным Штатам невыгодно усиление Европейского Союза и России, а тем более углубление экономического сотрудничества между ними в энергетической сфере.

[Гість Дэнa]

Несмотря на молодость геополитики как науки произошла трансформация геополитического мышления. От традиционной геополитики (военной мощи) к новой геополитике или геоэкономике (экономической мощи) и, наконец, к новейшей или цивилизационной геополитике. Эта трансформация затронула фундаментальные основы мирового порядка, символами которого являются Большие пространства, капитал (золото) и информация, включая традицию как коммуникацию во времени.

[Гість Дэнa]

Основу традиционной геополитики наряду с социал-дарвинизмом составляет географический детерминизм (геодетерминизм), преувеличивающий роль природно-географического фактора в международных отношениях1. Организацию (присвоение) пространства, расширение сферы влияния государства или блока (военно-политического, экономического, культурного) в результате геополитической экспансии нельзя осуществить исходя только из географического фактора. В современном мире географический фактор перестал играть существенную роль в военно-политическом пространстве и не может защитить от ядерного удара или от транснационального терроризма.

[Гість Дэнa]

Противостояние Моря и Континента (талассократии и теллурократии) составляют основу геополитического дуализма, согласно которого обеспечивается работа «двигателя» исторического процесса. Эти основные объекты традиционной геополитики отражают дифференциацию мира на две противоборствующие силы морских и континентальных держав. Эта дихотомия используется в большинстве традиционных геополитических моделях.

[Гість Дэнa]

К морской цивилизации, основанной «пиратами моря», Фридрих Ратцель отнес западный или атлантический мир. Морская цивилизация отличается открытостью к внешнему миру, и осуществила Великие географические открытия. Обладая мобильными и экономически эффективными морскими коммуникациями, военным и торговым флотом, морские державы использовали береговую зону Мирового океана как плацдарм для колонизации новых земель. Морские державы требуют свободы судоходства, свободы проливов и морей, «открытости» портов и приморских территорий, различных преференций, обеспечивающих свободу торговли. «Логика моря» стала одним из фундаментальных принципа «открытого общества».

 

 

Континентальная цивилизация характеризуется консервативным, обороняющим началом. Континент живет более замкнутой жизнью «закрытого общества», нарушаемой неожиданным появлением морских пришельцев. «Морская стихия» стремиться размыть берега и взять под контроль Хартленд — срединную или центральную землю (сердце) Континента. Овладение Хартлендом открывает путь к мировому господству.

 

 

Основополагающим учением, ставшим фундаментом традиционной геополитики является теория «жизненного пространства» Фридриха Ратцеля, обосновывающая процветание государства за счет динамичного территориального роста, ведущего к мировому господству.

[Гість Дэнa]

Фундаментальной идеей теории Хартленда английского географа, историка и теоретика международных отношений Маккиндера явились представления о мировой истории как конфронтации между континентальными и океанскими державами.

 

Хартленд - стержневое пространство (Сердцевина Земли или Евразия), недоступное для морских держав. Взгляд на глобальную стратегию ученый изложил в ставшем знаменитым изречении:

 

«Тот, кто правит Восточной Европой, господствует над хартлендом; тот, кто правит хартлендом, господствует над Мировым островом; тот, кто правит Мировым островом, господствует над миром».

[Гість Дэнa]

В рамках традиционной геополитики сформировалось две группы геополитических теорий атлантизма и континентализма. Атлантизм (родственные термины Море, таллассократия) — геополитическая теория западной цивилизации, основанная на либерально-демократических ценностях правового гражданского общества. В военно-стратегическом отношении — страны-участницы НАТО, включающие США и западноевропейские государства. Сторонники атлантизма считают, что главную роль в мире играют морские цивилизации, от которых внутрь континента поступают культурные импульсы. Поэтому в морских секторах «внутреннего полумесяца» Евразии размещались военные ракетно-ядерные базы, позволяющие осуществлять политику «кнута и пряника».

 

 

Противоположностью атлантизму служит континентализм — геополитические школы в России, Германии, частично во Франции и отсутствующие в англосакских странах. Ярким проявлением этого направления служит учение евразийцев, усилившего разработку геополитической идеи Больших пространств.

[Гість Дэнa]

Геополитика занимает важное место в современных международных отношениях. На рубеже второго и третьего тысячелетий произошел геополитический ренессанс — возрождение геополитики в новом качестве как междисциплинарной аналитической науки. Возникла острая потребность в системных аналитиках, обладающих современным геополитическим мышлением. В процессе трансформации геополитического мышления сформировалась аналитическая геополитика. В 2006 года был установлен своеобразный рекорд в Интернете. Самая мощная в мире поисковая система Google выдала более 5 млн. страниц со словом «геополитика», в том числе в русскоязычном сегменте впервые преодолен миллионный рубеж. Этот показатель удвоился в 2008 году.

Прагматичные американцы, взяли на вооружение принципы классической европейской геополитики, не злоупотребляя при этом самим названием междисциплинарной науки. По сути, в США геополитика стала одним из фундаментов профессиональной аналитики, обслуживающей внешнеполитический курс Белого дома. В Восточной Европе при советской власти геополитика была причислена к реакционной буржуазной науке. Триумфальное шествие запрещенной в советском прошлом буржуазной науки началось с падением Советского Союза. В лучших славянских традициях вначале разрушили государство, а потом вспомнили о геополитике. Но прежде чем отпраздновать победу геополитики на восточноевропейских просторах, обратим внимание на особенность информационных ресурсов Интернета. Выясняется, что достижения Рунета (русского сегмента Сети) относятся к пирровой победе, так как страдают качеством. Здесь в основном идет речь о традиционной геополитике преклонного возраста (70 – 100 лет), тогда как в англоязычном сегменте — о новейшей геополитике. Процесс к усилению междисциплинарного подхода идет в Восточной Европе медленно и часто из-за дефицита системных аналитиков подменяется политологическими исследованиями. Несмотря на множество публикаций, труды по новой (геоэкономической) и новейшей геополитике занимают скромно место. Геополитика так и не стала предметом исследования академической гуманитарной науки.

Без геополитических прогнозов невозможно представить будущее страны. В многополярном мире с открытыми и закрытыми обществами и экономиками государственный деятель обязан обладать геополитическим мышлением. Но геополитика важна не только для президентов, депутатов или сенаторов, она становится составной частью общеобразовательной культуры. Представления о геополитике нужны каждому человеку, стремящемуся занять активные позиции в обществе. Как просто объяснить могущество страны морским или континентальным местоположением, но как порой сложно проложить созидательный путь, не поддавшись соблазну оказаться в мифологическом королевстве кривых зеркал.

[Гість Дэнa]

Этот путь проходит не только через географию или экономику, но и пространство души. На границе рационального и чувственного восприятия мира рождаются новые символы, которые трансформируются в данном месте и социальном времени на основе цивилизационного (культурно-генетического) кода. Запад адаптировал человека с помощью рационалистических технологий (разума) к миру машин, у цивилизаций Востока доминирует чувственное восприятие внешнего мира. Цивилизации ума и сердца образуют мировой порядок, где дефицит человеческих энергий (пассионарности) или высоких технологий внутреннего духовного мира нельзя заменить материальным богатством. Природа богатства государства основывается на высокой созидательной человеческой энергии, способной преодолеть эгоизм и «шкурные интересы» правящей элиты. Этим богатством обладает каждое государство, но воспользоваться им на благо отечества удается не всегда и не всем.

[Гість Дэнa]

Чтобы постигнуть горизонты столь притягательной для многих европейской культуры недостаточно «быстрой езды» (интеграции, вхождения в «общий дом») в реальном географическом пространстве. Вместо вечного славянского вопроса «что делать», и каких коней запрягать, необходимо согласно традиции европейской мысли научиться думать. А это порой так трудно и обременительно. Как отмечал философ Мераб Мамардашвили, состояние общегражданской грамотности просто чудовищно. Человек с одичавшим сознанием живет в пространстве, в котором накоплена огромная масса отходов производства мысли и языка. Восхождение к европейскому гражданскому обществу шло через религиозные войны, когда люди жертвовали жизнью в борьбе за совесть.

 

Европейский человек, боровшийся за свободу религиозной совести, установил свободу мысли, свободу совести в самом широком смысле как самый бесценный продукт цивилизации.

 

Этот продукт нельзя бездумно перенести на другую почву или получить с дипломом той или иной степенью образования. Просвещение — это «взрослое состояние» человечества, т.е. способность людей думать и ориентироваться своим умом без наставников и авторитетов

[Гість Дэнa]

Но как это сделать, если старые идеалы разрушены или оказались мнимыми, а радиация воинствующего атеизма создала социум с маргинальной властью, живущей только сегодняшним днем? Как проложить дорогу к истине? И здесь появляется соблазн заимствовать истину в реальном географическом пространстве или в прошлом отечества. Но на этом пути каждого из нас подстерегают опасности.

Философия предупреждает, что энергия зла черпается из энергии истины, уверенности в видении истины. И только цивилизация блокирует разрушительную энергетику на основе формальных механизмов упорядоченного, правового поведения. Противостоять одичавшему сознанию и алчности собственной природы может только гражданин, обладающий правом мыслить своим умом. Нельзя, руководствуясь наилучшими намерениями и высокими «идеями», внедрять самый «справедливый» закон административным путем.

[Гість Дэнa]

В конце ХХ века пала Берлинская стена, но продолжает сохраняться непреодолимая преграда («железный занавес») в духовном пространстве, опустошенном и лишенном веры. После распада СССР исчез не только политический или географический центр советской цивилизации (империи), но в преимущественно безбожном пространстве воинствующего атеизма образовалась пустота или «черная дыра». Империи неоднократно рушились в истории, но если оставалась в душах людей Вера, сохранялся фундамент для будущего оптимистического сценария. Когда истинной Веры нет, происходит движение к периферии души с размытыми границами идеала. При отсутствии целей здравого смысла наступает системный кризис политических элит, характеризующийся крайностями суждений — от приступа глупого оптимизма до глубокого пессимизма. И так было не раз в истории. Утрата исторической памяти — характерная черта общества, облученного радиацией воинствующего атеизма. Когда на поверхность общественно-политической жизни поднимается все то, что имеет удельный вес меньше единицы — наступает анархия и хаос. Реальная география подменяется мифологической.

[Гість Дэнa]

Геополитика становится особенно востребованной в эпоху больших перемен. Когда мир характеризуется нестабильностью, трансформацией установившегося мирового порядка и тектоническими геополитическими сдвигами. Когда зарождается новый мировой порядок, но еще трудно сказать каким он будет. Когда обнажаются цивилизационные разломы не только в реальном географическом, но и в духовном пространстве. Если экономическая трансформация формально заканчивается с достижением дореформенных макроэкономических показателей, то социальная трансформация на уровне регионов не всегда достигает обещанных политиками результатов.

Каковы возможные последствия ускоренного внедрения неолиберальных ценностей в пространстве, пронизанном радиацией воинствующего атеизма? Чем закончатся очередные попытки «подарить» «неправильным» народам «безграничную справедливость»?

[Гість Дэнa]

В условиях глобализации и регионализации международных отношений возросла роль междисциплинарных исследований к анализу сложных социально-экономических процессов. Мировой системный кризис подтвердил актуальное значение для исследования процессов геополитической трансформации классической модели Кондратьева – Валлерстайна, связавшей геополитику с экономикой и социологией. Наиболее востребованными стали академические и другие аналитические центры, концентрирующие профессионалов в разных областях знаний для решения сложных многомерных проблем.

[Гість Дэнa]

Актуальность междисциплинарного подхода возрастает в связи с проблемами национальной безопасности в условиях глобализации и регионализации международных отношений. Национальная безопасность является одной из центральных проблем геополитики, обусловленной состоянием защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. Различается военная, социальная, экономическая и территориальная безопасность. В современном мире меняются главные приоритеты национальной безопасности государства. Объектами поражения в войнах и конфликтах становятся наряду с материальными целями ценности, которые можно защитить при наличии чувства достоинств, национальной гордости и цивилизационной принадлежности.

 

Проблемы современного мироустройства, политической и экономической трансформации государств, становления новых независимых стран, образовавшиеся в конце ХХ века, особенно остро выявили дефицит государственных деятелей и профессиональных аналитиков. Аналитика является одной из важнейших направлений деятельности в политике, бизнесе, внешней разведки, военной и гражданской дипломатии. Аналитика становится самым дорогим интеллектуальным продуктом современной эпохи.

[Гість Дэнa]

Аналитика (от. греч., искусство анализа) – искусство расчленения понятий, логика. Это способность правильно, т. е. логически, мыслить. Основателем, «отцом логики» является Аристотель. Логика пронизывает европейскую классическую философию. Трансцендентная аналитика, по Канту, выделяет «элементы чистого рассудочного познания, без которых вообще не мыслим ни одни предмет». Истинность аналитического суждения устанавливается путем чистого логического анализа, «отношением идей».

Методологическим фундаментом аналитической геополитики служит авторская теория Больших многомерных пространств, преодолевающая географический и экономический детерминизм в геополитике за счет расширения базисных факторов, учитывающих природную и социальную сущность человека, включая менталитет и традиции. Аналитическая геополитика исследует технологии «захвата» жизненных пространств (цивилизаций, государств, регионов) и достижения геостратегических целей путем создания созидательной или разрушительной рубежной энергетики больших многомерных пространств. Она изучает геополитическую, геоэкономическую и цивилизационную трансформацию государств под воздействием внешних и внутренних факторов. Аналитическая геополитика должна занять свое достойное место среди других междисциплинарных наук (аналитическая философия, аналитическая социология, аналитическая психология, аналитическая культурология и др.).

[Гість Дэнa]

Аналитическая геополитика призвана лечить распространенную славянскую болезнь — бездумное заимствование западных идей и политических технологий. В Восточной Европе аналитическая геополитика часто подменяется «новой» политологией, пришедшей на смену политэкономии капитализма и социализма. Современная западная политология акцентирует внимание на двух методологических стратегиях — реальной политике и стоящими за ней интересами, и исследованием политических событий, обусловленных конфликтом ценностей, менталитета и традиций4. В этом виде отечественная политология испытывает кризис и представлена в основном прикладной политтехнологией.

[Гість Дэнa]

Профессиональная аналитика часто подменяется упрощенными политическими технологиями и социологическими опросами, которые сами по себе ничего не стоят.

Актуальность обращения к системной аналитике обусловлена в первую очередь драматической ситуацией — геополитическим затмением Восточной Европы. Запрещенная геополитическая мысль вошла в Восточную Европу или, в более широком понимании, в расколотое советское пространство Хартленда с большим опозданием. О традиционной геополитике начали писать и говорить, когда она уже стала достоянием истории ушедшего века. На руинах разбежавшейся империи начали возводиться воздушные замки «возрождения», разрушающиеся при первом соприкосновении с реальной действительностью. Геополитическая архитектура, созданная на основе классических концепций и игнорирующая устойчивые культурно-генетические коды и архетипы, не выдержала противостояния внешним Вызовам. Вместо торжества правого гражданского общества с рыночными отношениями и достойным человека качеством жизни начала формироваться новая мировая периферия, которую некоторые западные оппоненты называют «черной дырой» в геополитическом пространстве. Не будем осуждать такую резкую оценку.

[Гість Дэнa]

Мы, живущие на этой земле, её заслужили. Но все же трудно смириться с мыслью, что люди испытывающие веками социокультурную общность и социопсихологическую близость (мы другие), добровольно превратятся в маргиналов человечества.

[Гість Дэнa]

Казалось бы, в условиях глобальных вызовов, проще всего отсидеться на восточнославянском Хуторе близ Европы. Но вряд ли это удастся. В нестабильном мире чаще всего «взрываются» государственные институты, имитирующие действительность. Для того, чтобы понять природу геополитической трансформации, необходимо преодолеть узость ставшей популярной традиционной геополитики с доминирующим географическим или экономическим детерминизмом. Новейшая цивилизационная геополитика переносит акцент на многомерное коммуникационное пространство, учитывающее разнообразие культурно-генетических кодов. Какова природа распада и геополитического самоубийства восточноевропейской цивилизации на фоне интеграционных процессов в современном мире?

[Гість Дэнa]

Почему геополитическая трансформация постсоветского пространства под воздействием внешних и внутренних вызовов свелась к унизительным попыткам стратегического партнерства с Западом на основе мифической «дружбы народов» побежденных и победителей? Каковы возможные последствия столкновения рыночного (неолиберального) и религиозного фундаментализма в расколотом пространстве? Почему «братья славяне» берутся за дело раньше, чем начинают думать? Что значит «быть в Европе»? Возможен ли новый славянский брак по любви или несчастью? Как научиться жить своим умом и «начать думать» в реальном географическом пространстве и социальном времени?

[Гість Дэнa]

Здесь в качестве транслятора межличностного диалога выступают философы, проложившие свой путь в пространстве мысли. На основе авторской концепции Больших многомерных пространств исследуется коммуникационная природа мировых цивилизаций, предложивших альтернативные технологии установления мирового порядка. Это микрокосмосы Возможной страны, созданные в лоне древнегреческой, китайской, западноевропейской, исламской и американской цивилизаций. Особое внимание уделяется многомерному коммуникационному пространству расколотой (восточноевропейской) цивилизации и возможным геостратегиям, обеспечивающим национальную безопасность государств.

[Гість Дэнa]

В 60-е годы автор, учащийся в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, получил некоторые представления о запретной геополитике, использованные при написании кандидатской диссертации. В ней речь шла о рубежной контактной зоне цивилизаций — «жизненном пространстве» России и Китая. На историко-экономико-географической работе был поставлен гриф «для служебного пользования», чтобы «не сыпать соль на рану» в непростые в те годы советско-китайский отношения.

[Гість Дэнa]

Была сформулирована концепция историко-экономических циклов освоения «больших пространств» (Дергачев, 1976), введено понятие пространственно-временной стратификации (ПВС) освоения территории. Правда, «экономические» циклы пришлось заменить в диссертации на «хозяйственные циклы», так как классики марксизма-ленинизма задолго до изысканий молодого аспиранта определили генеральное политэкономическое направление — неизбежность смены капитализма социализмом и коммунизмом. Только в американском издании моей статьи циклы были названы «экономическими» (Dergachev, 1977).

В дальнейшем от рубежных контактных зон больших цивилизационных пространств автор обратился к береговой зоне Мирового океана, что нашло отражение в докторской диссертации «для служебного пользования». Береговую зону (Римленд), являющуюся одним из важнейших геополитических объектов, так же не рассматривали в открытой советской печати. Были уточнены предыдущие теоретические представления о «Больших пространствах» в исследовании целостности процесса освоения суши и Мирового океана (Дергачев, Саушкин, 1979). В результате появилась геоэкономическая концепция, преодолевающая ограниченность «сухого закона» в науке, описывающего общепланетарные закономерности только с позиций континентальных пространств. Концепция контактной зоны суша – море учитывала влияние разномасштабных природных и историко-экономических процессов (Дергачев, 1980; Dergachev, 1981).

Третий этап был связан с формированием концепции рубежной коммуникативности Больших пространств (Дергачев, 1995, 1996, 1998) на примере свободных экономических зон и транспортных коридоров. И, наконец, заключительный этап связан с исследованием энергонасыщенных рубежей евразийских цивилизаций (Дергачев, 2000, 2002). Возможно, предыдущий опыт позволил интерпретировать цивилизации как «океаны» с энергонасыщенными берегами многомерного пространства. В результате многолетних исследований были сформулированы основные положения геополитической теории больших многомерных пространств.

На пограничное (чувственное и рациональное) восприятие геополитических Больших пространств оказали влияние индивидуальные ландшафты жизни, наполненной автобиографическими событиями:

 

факт рождения в Забайкалье на восточных рубежах Великой Евразийской степи вблизи родины Чингисхана (Даурии, Ононского бора), основателя Монгольской империи;

детство и юность, которые прошли в окрестностях городища нижневолжской «Помпее» — бывшей столицы Золотой Орды Сарай Бату, расположенной в природном коммуникационном узле Великой реки и Великой степи;

учеба в шестидесятые годы в интернациональном Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, своеобразной Зоны коммунизма и контактов социокультурных традиций народов не только социалистического лагеря;

работа и служба в пограничье (западных, восточных и южных форпостах советской империи) в Белоруссии (Минск и под Гродно), на российском Дальнем Востоке (Владивосток) и на Украине (Одесса);

жизнь в «жемчужине у моря» — Одессе, пронизанной морем, степью и солнцем; основанной на западных рубежах Великой Евразийской степи, откуда в прошлом степное золото (хлеб) поступало на европейские рынки;

встречи со Львом Гумилевым и его трудами об истории народов Великой Евразийской степи, знакомство с книгой «Цивилизация и великие исторические реки», написанной Львом Мечниковым.

[Гість Дэнa]

Большое значение для формирования теоретических представлений автора имеют многочисленные мониторинговые поездки по бывшим советским республикам; европейским, арабским, тюркским странам, в Китай и Индокитай. Авторская технология мониторинговых поездок используется в процессе работы над аналитическими статьями, книгами и учебниками. Если большую часть информацию можно черпать из Интернета, то погружение в заданную социальную среду другой страны или региона часто вносит существенные коррективы в профессиональную аналитику. Позволяет зрительно увидеть то, что Интернет пока передать не может. С прогрессом в сетевых технологиях и скоростным Интернетом появилась возможность совершать виртуальные путешествия, однако они лишь частично заменяют непосредственное погружение в другую социальную среду.

 

Будущее рождается сегодня, и его ориентиры необходимы для выработки современных решений. В многомерном коммуникационном пространстве в результате стратификации разномасштабных процессов в природе и обществе образуются рубежи высокой энергетики, где может разгореться пламя созидания или разрушения. К этим раскаленным горизонтам, скрытым порой от непосредственного зрительного восприятия и тем самым таящим неизвестность, направлено движение мысли. Сможет ли оно наполнить паруса знания, судить тем, кто отважится разделить этот путь. Ведь так просто принять бушующий океан иллюзий за царство истины в ожидании светлого будущего. Но именно этого автор обещать не вправе. Задача книги будет выполнена, если от движения мысли к знанию возгорится искра оптимизма — желание творческой и деловой активности — неисчерпаемого ресурса созидания.

[Гість Дэнa]

За годы независимости Украина по макроэкономическим и социальным показателям трансформировалась из среднеразвитых в группу наиболее бедных европейских государств. Стало очевидным, что стартовые позиции страны на пути к открытому обществу и экономике оказались не так сильны, как этого хотелось истинным патриотам. Страна с цивилизационным разломом, проходящим через сердце Украины, переживает сложный период становления государственности. Казалось бы, власть должна была предложить консолидирующую модель, но не тут-то было. Украина – уникальная страна, где основным разрушителем государства выступает властная элита, мечущаяся в поисках добычи в замкнутом треугольнике между “европейской семей”, Россией и Америкой.

Особенно большие надежды связывались с вхождением Украины в Европейское Сообщество. Отдалившись от России, страна разрушила сложившиеся связи. Но для вхождения в ЕС одного желания оказалось недостаточно. Необходимы стабильное законодательство, соответствующий западноевропейскому уровень развития экономики и технологии, инвестиционный капитал, конвертируемая валюта и значительные экспортные возможности.

Как свидетельствует исторический опыт, слепое заимствование чужих традиций, как и сооружение “железного занавеса”, грозит злыми последствиями. Модернизация — переход от устаревших социально-экономических отношений к современным — требует демифологизации общественного сознания. Это возможно при сохранении стратегического ресурса общества — науки и образования, оказавшихся невостребованными государством, где идет тактическая борьба за власть и передел собственности.

[Гість Дэнa]

Среди множества причин, способствующих глубокому социально-экономическому кризису на Украине, выделяются неспособность функционировать без зарубежных инвестиций, энергетическая зависимость, коррупция и теневая экономика. Но современный мир знает иные примеры, когда страны с ограниченными природными и другими ресурсами создали модели “экономического чуда”. Может быть, стратегический ресурс становления украинской государственности находится не там, где его безуспешно пытаются найти политики?

[Гість Дэнa]

На Западе и в России сложилось неадекватное отражение современного портрета Украины. Зарубежные политики и международные финансовые институты часто проявляют наивность, выдавая желаемое за действительное. Неэквивалентный информационный обмен существует между Украиной и Россией. Украинцы знают Россию лучше, чем россияне — «младшего брата». Советские стереотипы сменились другой крайностью — примитивизацией и упрощением отечественной истории. В результате образовался неэквивалентный диалог независимой Украины с собственным прошлым. Раздвоенность украинской политики, обусловлена не только генетической близостью к русским, но и в первую очередь раздвоенностью украинского самосознания.