Ева_vl Опубліковано 6 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 6 червня, 2013 .http://www.youtube.com/watch?v=1rN_vJs3EfAТы намекаешь на свой возраст? Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Дэна Опубліковано 6 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 6 червня, 2013 Депутат от Партии регионов Инну Богословскую обвинили в воровстве нательного крестика у депутат от "Свободы" Олега Гелевея. "Ведьма украла крестик в националиста. Во время схватки, проходившей возле трибуны парламента Богословская сорвала и украла крестик у народного депутата Олега Гелевея!" – написал на своей страничке на Facebook ответственный по связям со СМИ ВО "Свобода" Александр Аронец. Он добавил, что Гелевей вызвал в Верховную Раду милицию и будет писать заявление о краже крестика. Напомним, во время сегодняшнего заседания Рады в зале парламента произошла потасовка между народными депутатами от "Свободы" и Партии регионов. Не только у нас на форуме циркачи и фокусники!!! Позор Аронцу: следует писать "украла крестик У националиста". :lol: А драку вы сами заказывали. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Дэна Опубліковано 6 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 6 червня, 2013 Позывной «Сармат». Выживший в битве за память. Цитата: "В преддверии дня Победы, думаю, не только меня поразило возмущение части москви-чей репетицией парада. Как тут не возмутиться - ради «какого-то» парада он бедный не успел посмотреть любимый сериал. Я даже не беру во внимание все высказывания нашей «продвинутой» общественности по поводу празднования 9 мая, достаточно одного этого факта возмущения перекрытыми улицами. Не то, что принять, но и понять это мой про-винциальный разум так и не смог. Эгоизм – главная беда нового времени. Жизнь, низве-денная до уровня холодильника и просмотра сериала, где уже нет ничего сокровенного и святого, недаром вновь и вновь появляются высказывания – выиграли бы немцы, мы бы тогда баварское пиво пили. Они не понимают, что, наплевав на своих дедов, могут полу-чить шанс «попить пивка» вдоволь - сегодня, когда уже совсем уходит поколение победи-телей, на окраинах некогда великой державы снова в моде СС и прочие предатели. Что мы можем получить дальше, если не очнемся от беготни за деньгами ради денег. Сейчас – «бабло победит зло», а завтра… А что будет завтра, можно увидеть на примере того, для кого та война ещё продолжается, кто не смирился с «новым порядком» и кто только благодаря Божьей волей не стал еще одной жертвой Великой Отечественной. Ветеран войны в Афганистане, старший сержант запаса десантно-штурмовой бригады ВДВ, успешный предприниматель средней руки, внештатный сотрудник «Аналитик UA» и известный на украинских форумах под позывным «Сармат» Сергей Колесник начал в одиночку воевать на информационных полях с целым отделением сторонников УПА, идеологами украинского социал – национализма, организацией украинских социал - на-ционалистов «Патриоты Украины». А оно ему было надо? Немолодой и небедный человек, холодильник которого отнюдь не пустует, раз за разом публиковал материалы о «деятельности» этого то ли движения, то ли преступной группировки и их высокопоставленной крыше, чем создает себе кучу проблем, чуть было не стоивших ему жизни. Так всё-таки зачем? Неужели личная заинтересованность? Да. Заинтересованность была – Сергей так и не смог смириться с украденной у него страной. Оба деда Сергея полегли на фронтах Великой Отечественной, один из них на Курской Дуге; и когда накануне Дня освобождения города Харькова в сети объявился некий «Ден1988» и заявил, что было бы отлично, если бы немцы победили и Харьков остался фашистским, Колесник смолчать не смог. После перепалки, Сергей предложил ему встретиться и поговорить. По словам Сар-мата, он был уверен, что это был обыкновенный интернет-тролль и ничего не выйдет, но внезапно «украинский патриот» согласился и назвал адрес. - На официальных выступлениях «Патриоты Украины» были чуть ли не паиньками, рассказывая какие белые и пушистые, – рассказал мне Сергей, - зачастую они прятались за движением «Просвита». То, что представляла эта группировка внутри, знали немногие, а тут выпал шанс вскрыть их всех и сразу.... ... Итак, вооружившись диктофоном и травматическим пистолетом, 22 августа 2011 года он пошел к ним на встречу. Подготовились и на другой стороне. Как следует из материалов дела, вождь «патриотов» Андрей Белецкий сообщил «своим боевым товарищам», что у них появился шанс раз и навсегда заткнуть слишком уж говорливого и вредного журналюгу. Нет бы ему сидеть молча, заниматься своим бизнесом и не лезть куда не просят, так, видите ли, правда в горле комом стала. Одним словом, не понимает он всей великой мировой миссии украинской нации. Сказано – сделано. Сергея подождали, как и полагается, встретили во дворе, только вместо хлеба-соли в его руках оказался нож, которым он и ударил несознательного коррес-пондента. Конечно, даже в свои 48 сержант ДШБ ВДВ остается сержантом ДШБ ВДВ. Получив ранение ножом, Колесник достал пистолет и, пытаясь отогнать бандита, выстре-лил ему под ноги. Но тут уже появился явно не с целью построить скворечник ещё один «патриот» с молотком. Сергей попытался отстреливаться и дальше, но этот факт подейст-вовал лишь на украинскую «свободную» прессу и иных «щирых та свидомых» украинцев, писавших о «жертвах режима Януковича» и выдававших кровь Сергея, оставшуюся на стенах, за кровь «борцов за нацию». В результате, резиновые пули бойцов не остановили, в сумме Сармат получил два ножевых ранения, из которых одно в область сердца и два удара молотком по голове с итогом открытой черепно-мозговой травмой. Решив, что враг дал дуба, хлопцы перестали его бить да резать, а тут и «вождь» с друзьями подошли, Белецкий тут же, в виде трофея, вытащил из карманов Сергея наличность. Тут как назло всей компании Колесник внезапно пришел в себя и начал звать на помощь, но «вождь» он на то и вождь, чтобы все продумать. Белецкий достал «случайно» оказавшуюся в кармане удавку из телефонных проводов и попросил одного из друзей доделать дело. От удушья Сергей снова потерял сознание и, наверное, тут бы истории и пришел конец, но живущие неподалеку люди, услышав выстрелы, вызвали милицию, которая и обнаружила окровавленного и связанного умирающего Колесника. Назло врагам и на удивление врачам Сергей выжил, СМИ вначале бодро кинулись рас-сказывать, что пророссийский псих пришел в офис «Патриотов» и устроил стрельбу. Либеральные и бандеропоклонческие украинские сообщества наперебой требовали немедленно осудить его, но когда дело стало обрастать уж слишком яркими подробностями, а сами «украинские патриоты» все новыми и новыми уголовными делами, даже уж самые «незалежные» постарались об этой истории забыть. Слишком уж не красивым оказалось лицо местечкового харьковского нацизма. Сергей Колесник после «беседы» долго лечился, снова начал работать, писать и … готовится предстать перед судом. Волею украинской фемиды лежащему без сознания в больнице Колеснику было предъявлено обвинение по статье 296 «Хулиганство с применением оружия». Несмотря ни на что, еще более гуманный, нежели российский, украинский суд привлек журналиста, за то, что эдакий хулиган взял, да и начал защищать свою жизнь, применив травматический пистолет по его прямому назначению. Что тут можно сказать – остается надеяться, что разум в украинском суде присутствует. Так уж пришлось, что судебное заседание пройдёт 14 мая, почти сразу после Дня его и нашей победы. И еще в этом году 23 августа будет 70 лет освобождения Харькова. Теперь, к защитникам Отечества времен той войны, присоединился еще один, защитник памяти – Сергей Колесник. И я искренне надеюсь, что он, вместе с детьми и внуками пойдет на по-настоящему его праздник. Зачем мне понадобилось откапывать историю почти двухлетней давности? К чему весь этот рассказ? Да к тому, что Сергей – один из самых ярких примеров новой войны, войны за Великую память народа, его Великую историю. Войны, где снова будут переписываться сражения, где есть свои предатели, но главное – есть уже свои герои, а значит, есть надежда, что мы все не скатимся до уровня - лишь бы были деньги и время на сериал. Значит, что у нас есть надежда на будущее." Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Karl Kory Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Ты намекаешь на свой возраст?Да.Ведь музыка вечна. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Zloi Tatarin Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 смешно стоило только тебя назвать свиноёбом - на том основании что вы , татары , становитесь мужчинами практикуясь на разного вида животных , козах , овечках ишачках так как ты пришёл на украинский форум - забив на остальные то значит тебе нравятся нетрадиционные для вашего народа животные - свинки например как ты сразу понёс пургу ясно что тебе стыдно за такие изврашения и за тот позор , который ты навлёк на весь свой род отказавшись от овечек я тебя понимаю - ты позор семьи , как дена , как и черч саи майор Угагагага)))Ты, дебил, кому хочешь рассказать еще о своих желаниях тайных? Еще раз и только для тебя - мысль материальна, поэтому снится тебе будет татарин- свиноёб, когда сам себя будешь видеть в роли этакой милой чушки... Вот и все хорошо станет, логично и последовательно...))) Следующий этап воплощения - это реальный опыт с татарином...)) Только уж уволь - найди себе местного, но все же злого, а то впечатление может быть не тем, которое предполагал ты - жидовский пидор... Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
рабинович Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Угагагага))) Ты, дебил, кому хочешь рассказать еще о своих желаниях тайных? Еще раз и только для тебя - мысль материальна, поэтому снится тебе будет татарин- свиноёб, когда сам себя будешь видеть в роли этакой милой чушки... Вот и все хорошо станет, логично и последовательно...))) Следующий этап воплощения - это реальный опыт с татарином...)) Только уж уволь - найди себе местного, но все же злого, а то впечатление может быть не тем, которое предполагал ты - жидовский пидор... гы, то есть только что признался что ты - пидарас Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
GiRaFo.chka Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Недавно наткнулась на сайт о татарах. В связи с темой националистов, хочется привести высказывания русских о других нациях, проживающих среди них. У нас в Украине, бесспорно, отношения к ним очень лояльное. О чем это может свидетельствовать? Там есть две колонки, правая и левая. За и против. В той, что "за" - преобладает мнение самих татар. В оправдание себя. В той, что "против" - мнение исключительно русских... Люди, которые ненавидят татар (людей: 180, сообщений: 239) Я тоже ненавижу татар 26/07/05, Татар малай Тут № 13 "ляпнул" что все плохое на "Руси" от татар- о свиньях заговорил-якобы свинью на Русь татары завезли, а также научили в грязи валяться. Не могу согласиться: в древности предки тюркских народов, в том числе и татар, свиней не разводили. Может ли № 13-й представить себе татар гоняющих виней от Пекина до Будапешта? Археологи много чего нашли у татар: бараньи ребра, коровьи кости.........но только не свинные. Я бы посоветовал № 13-му меньше употреблять выражения-бесмыслицы. Помню еще Ибн Фадлан называл русских "грязнейшими из творений Аллаха". Замечу, что у деревенских татар приходится одна баня на одну семью, а как же обстоит дело с "русской баней"? У них одна баня на всю деревню. 27/07/05, Блуждающий Как я написал уже под другим ником потому что я наполовину татарин. Напловину русский. Обе ветки чистокровные. Так что я вдвойне чистокровная дворняга. Татары помогают друг другу они очень сплоченные... ну ладно встречаются срели них нацисты типа тех про которых написал гн BigCock ну это бывает среди всех. Что же вы хотели господа славяне, Вы отобрали у них империю (и не всегда в честном бою), живете по их законам и еще базарите что они загрязняют Вашу высшую расу. Waffen-SS, 12/06/02 Есть три причины: 1). Внешний фактор - все чистокровные татары отличаются характерной формой носа да и вообще лица. Например, девушки с татарскими кровями, которых мне доводилось видеть за свою долгую жизнь - далеко не красавицы! Во всяком русского от татарина я смогу отличить с первого взгляда. 2). Менталитет. Чистокровные татары отличаются невероятной наглостью - лезут везде вперед, буквально по головам идут! Если бы они у себя на родине так выкаблучивались - не возбраняется! Но многие из них чувствуют себя хозяевами здесь - на русской земле!! 3). Идеологическая или религиозная причина. Они исповедуют Ислам. Эта восточная религия довольно агрессивна и опасна. againSt, 30/05/03 я живу в челябинске, где большая часть населения - татаро-башкиры. и все они задирают головы, презрительно поглядывая на русских, все: начиная от тех, кто роется в помойках, заканчивая преуспевающими предпринимателями (этих я ещё могу понять). а по большому счёту это нам полагается так поглядывать на них, потому что это наши предки завоевали эту землю, и вся узкоглазая шушера не смогла им ответить. татары - наглые создания с маслянистыми глазами, широкими ноздрями и пакостным характером. dixi. Ванильная_девочка, 25/05/04 Не хочу оскарблять или унижать татар, т.к. в каждой национальности есть свое говно... Мне кажется что русские и татары совсем не совместимы.Ну так вот, я не люблю татар потаму что они свиньи, которым пофигу на чужой труд... Вот например у нас в клубе проходят татарские дискотеки по вечерам, а ночью клуб снова открывается и приходят наши люди. В этот день персонал клуба украсили зал возд. шариками, да украсили так здорово, аж муражки по коже бежали, причем стоило это все не 1000 руб, а 50000 руб. Так эти татары истребили эти шарики за одну минуту, пепельниц для них не существовало вообще. Такое свинское отношения я никогда не видела... ююю, 04/06/04 Они наглые до беспредела, страшно лиемерные вечно в чем то ущемленные... У нас в Крыму самые ущемленные именно они, хотя живут в 2-3 этажных домах, имеют огромные семьи и отнюдь не бедствуют а на каждм углу кричат как им хреново Крым гибнет!!! Помогите, хотя бы дельным советом Russobalt, 24/06/04 Я живу в Ульяновске и ненавижу татар! Там где появляется хоть один, там на следующий день толпа! Чтобы не быть голословным приведу пример из жизни. Работаю в большой организации, много отделов, служб. Главный Начальник - существо избираемое, так сложилось исторически. Избрали на свою голову татарина (хороший руководитель, опыт работы и всё такое). Сменил глав-буха, начальников отдела кадров, безопасности, автопарка, хоз-части. Через полгода этажи, занимаемые этими "тёплыми" подразделениями наполнились режущей слух татарской речью. Еще через полгода поменялись все руководители низжих ступеней. Все являются чьими-то зятьями, кумовьями, сынами и дочерьми. Диаспора, понимаешь. Такие вот татары, и всё с улыбочкой, с распростёртыми объятиями, руку жмут, в глаза смотрят, а сами фигу в кармане прячут и думают, как на твоё место "своего" пристроить. Татароненавистник, 03/08/04 Потому, что это самые тупые люди на планете, им бесполезно что либо объяснять, они ослы упрямые. У меня в классе училась одна татарка, ее ненавидел весь класс, ее звать Лиля Хаснулина, Я всех татар НЕНАВИЖУ! Russobalt, 20/08/04 2 Таторчок кызылкум: Не будем про вонь, много от кого воняет, это от воспитания зависит. Чего ты там про водку и пьянство? Гостил у приятеля на селе, где половина татар, постоянно и татары и русские шляются с утра " - Может вскопать чё???"; " - Дрова наколоть???", заработать хотят? Да. Зачем? Пропить, ибо уже с утра на рогах эту "работу" клянчат. Так что не надо, татар-алконафтов - пруд пруди. Я почти полностью согласен с Терминатрицей из левой колонки, что уродами этих людей делает ислам (что не мешает им пить, заметьте). Русские, что ходят в мечеть, такие же уроды! Mr. Tinkertrain, 20/08/04 Согласен. Алкоголиков среди татар - хоть одним местом ешь. А еще они любят известные русские слова и употребляют их не по делу(ведь татарский мат очень беден). А еще они самовлюбленные зазнайки! Ульяна Громова, 26/12/04 Органически неприемлю. Но, поскольку, встречаются достаточно часто, выработался некий нейтралитет, схема поведения. Они есть и с этим надо жить =) "Цепляет" их хитро-тупость, подхалимаж, татарская особая такая "чувственность", похотливость, татрский склад мысли (либо паранойя у меня уже, но они и думают по-татарски), анекдотичные амбиции, татарское интриганство и проч. Блюэ. Donjon, 22/01/05 Татары - сущие паразиты, поставьте одного татарина на управленческий пост и через месяц там не будет русских. Я живу в Казани и... Меня просто бесит этот город. Когда слышу как хвастаются татары своими земляками, руки крючит от желания задушить ублюдка. Ненавижу татарские города, одежду, блюда, язык, песьни, менталитет, религию, внешность, характер и манеру поведения! Красный, 10/03/05 Когда-то они вместе с монголами разорили всю Среднюю Азию, Россию, и нападали на Европу. Они вырезали целые города, оставшихся в живых отдавали в рабство. Последствия их завоеваний до сих пор очевидны. Они остановили развитие культуры народов, завоёванных ими, разрушали города, хотя сами они ни писать, ни читать не умели. Они ещё хуже чеченцев, с ними можно сравнить только нацистов. Ctich, 27/04/05 Я их скорее не уважаю, чем ненавижу. Согласна со всем что здесь написано. Но возмущает именно то, что В Татарстане вся власть у татар, ставят только своих, причем далеко не самых умных. Если руководитель в организации татарин - русские там работать не будут... shanty, 12/06/05 я их ненавижу за то, что они ненавидят русских. и еще за то, что молодеж у них - тряпки и маменькины сынки/дочки, не могут слова против родителей своих сказать. будь им 15 лет или 50 все решения принимают за них родители. Татар малай, 25/07/05 Судя по всему, предыдущему оратору не нравится,что татары страсть как любят чистоту в доме: и печка у нас побелена и избы у нас снаружи покрашены, и забор, и ворота.....и женщины наши моют вымя коровам теплой водой перед тем как их доить....да и конечно же не любят за чистоплотность. Что касается "окрашенных" дров....и дров на зиму татары больше готовят. Big Cock, 26/07/05 Надо мной жила семья- дед, бабка, дочь, её муж и внук; дед, бабка и их дочка- татары, муж- русский, сын- полукровка. Дед с бабкой на весь подъезд скандалили со своей дочерью, по поводу её замужества на русском, обзывали его свиньёй, внука ублюдком, дочь свою- шлюхой. Как я должен относиться к этому народу? Иван Грозный был очень либеральным царём Troll, 02/05/06 Сколько не приходилось сталкиваться в жизни с татарами от них одни подлости и проблемы. Все только для себя, причем складывается впечатление что они думают что все им обязаны. Жутко неприятный народец! И свинину они не едят не потому что они мусульмане, а по другой причине. Есть себе подобных это плохо. Бывшая, 08/12/06 Солидарна с теми, кто пишет о семейственности и кровных узах татар. Сама в прошлом была 6 лет замужем за татарином. Я коренная москвичка, он родом из села где-то под Пензой. В итоге - стали жить в моей квартире, он нашёл работу а после перетащил сюда всё своё родьё: алкаша-папашу, хабалку-матушку, младших брата и сестру. Первое время вся эта свора ютилась в дворницкой с клопами, спали на матрасах, принесённых с помойки(они устроились работать дворниками). Зато теперь мнят себя теперь чуть ли не самыми крутыми. Думаю, откуда что берётся? Слава Богу, хватило ума в своё время не прописать благоверного. А нашего сына я всё равно считаю русским. Лесная кошка, 19/03/07 Да, среди татар бывают разные, как и в других нациях. Но, по моим наблюдениям, всем татарам присуща наглость и самодовольство, ревностное воспевание своей нации при любом случае, всё это в сочетании с высокой активностью.А если еще и мусульманин ревностный- то это всё.... ужас, летящий на крыльях ночи. Почему, мы, русские такие сверхтерпимые к другим народам и такие равнодушные к собственному?? Что может быть хуже межнациональных браков, не знаю.... В Москве татар очень много, уже сейчас такое чувство, что мини-Татарстан.., а не столица России. а что будет дальше? AntiFrizzz, 19/01/08 Не знаю, почему, но многие из самых неприятных людей, попадающихся мне на пути, были татарами. Не буду охаивать весь народ, пусть живут, но это скорее всего черта: озлобленность и куча комплексов, стремление преувеличить своё положение. Всё выливается в отвращение. Задиристые какие-то они до опупения, ну до первого удара по нахальной гримасе. Хотя не отрицаю татарской культуры и корней во многих русских. de phuzz, 22/02/08 Мне кажется, что они обезьяны. В моей школе есть девочка, которую зовут Эля Касымова - она татарка . Она повторюшка. Во первых, потому что она слизала с меня со своими подружками хождение в школу в классической униформе, Во вторых она слизала вождение Жигулей. И я ее стал использовать, чтобы она перестала за мной повторюшничать. massagetnomad, 02/07/08 У нас в Казахстане говорят, где татары, там и опасность, подлость. Они очень хитрые, лживые и наглые. Ох как не любят казахи татар! Я не разделял этого мнения, пока на работе не столкнулся с этим. Один татарин тащит за собой других, у нас почти половина коллектива сейчас татары! Игнорируют все приличия, им лишь бы на чужом горбу проехаться. Как я теперь разделяю мнение моего народа о родственных нам татарах!!! Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
GiRaFo.chka Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Пан поляк, 26/10/09 Ненависть качество злое и необъективное. Но вообще в восточных народах меня бесит стадность, зависимость от мнения своих соплеменников,и что главное скрытность и лицемерие. Сколько раз встречал по знакомству в интернете татар-геев и почти все из них как и армяне и другие "восточники" корчат из себя типа" с парнями спать хочу, но я не такой". вечно шифруются "лишь бы никто не узнал", "я обязательно должен жениться" и прочая азиатская мура.Хотят и рыбку съесть и..... Трусливы они и полны диких средневековых предрассудков. А по мне так: Не хочешь по большому ходить-не мучай попу. Не хотел бы я жить в обществе где основная масса-"восточные люди с восточной культурой". А вы -русские послушайте- Как только их станет чуть больше-грызть вас начнут и от их зубов поверьте не спасетесь. yakte, 10/12/09 Ну я не скажу, что прям уж так ненавижу их всех, скорее, отдельных представителей, которые отличаются завистливостью, злословием и безкостным языком. Есть и хорошие татары, адекватные, но могу назвать одну черту, характеризующую их всех - они туповаты (не в обиду сказано)и чересчур уперты. а так нормально все. Paritta, 21/12/09 Татары - нация, которое не признаёт половинчатости. Среди них есть либо очень умные, либо исключительно тупые. Средних, обычных, нет. То же самое касается и их моральных качеств. Это или самые замечательные наилучшие люди, которым только нимба не хватает, или такое мразеподобное чмо, что словами не передать. К сожалению, мне встречался по жизни в основном второй вариант. Так что мнение о татарах мне составили они. Не судите строго. Mortuss, 30/12/09 Я не то что прям так ненавижу татар,потому что я сам Казанский татарин.Ведь мы по идее и не татары а булгары.Мы не удержали свое настоящее имя,а предпочли называться поганой татарвой!Еще я ненавижу свой народ за то что в нем нет национального самосознания.Каждый пятилетний ребенок разговаривает на русском языке,не зная своего родного языка,а их родителям пох.И еще среди нас много выпендрежников,и я не трплю этого.Лучше бы я родился немцем или эстонцем(да хоть таджиком),чем толерантным "служилым" татарином про которого ходят стереотипы что он тупой черноглазый немытый уродливый монголоид!!!Вот так вот! Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
GiRaFo.chka Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Сырые Суставы, 14/01/10 Смешно требовать что бы их любили, когда они так демонстативно заявляют о своей национальной принадлежности при любом уместном и неуместном случае)) Ну кто их просил 3-4 года назад подать до смешного помпезное прошение о том что бы на российском флаге красовался их исламский полумесяц?)) Как можно любить меньшинство пытающиеся изменить флаг твоей страны и нарисовать на нём символ своей веры?)) А уж разговоры о том что "наша татарочка выдет только за татарина" или "наш татарин выдет только за татарочку" это вообще на цивилизацию не похоже))) submarine, 16/01/10 Не такие они. Надо провести референдум, всероссийский, и сказать честно, раз вы не русские, вот вам ваш Татарстан, живите как хотите в своей коморке, и ни-ни. Загнивайте в темноте и богопротивном исламе (с маленькой буквы). а кто вдруг останется в России, на ихний казакин пришить надобно или пририсовать зелёный полумесяц, чтобы каждый мог отличить наглую татарскую морду. Тогда будет счастье на Руси. Paritta, 19/01/10 Boggy! Ты дурак или притворяешься? В чём татары добились успеха? За всю историю своего существования они не дали ни одного великого учёного, художника, поэта, первооткрывателя! Может, в сравнении с тобой они и добились успеха, но не все же такие как ты. А Лампочка94 права. В Золотой орде татар на самом деле практически не было. Их всех вырезал Ченгизхан за то, что они отравили его отца. Не господствовали татары на Руси никогда. И никогда не будут. Кишка тонка! ПИПОЛ, 23/01/10 я татарин не люблю свой народ потамушто а ни любят свой народ всё гардятся что ани татары а женются на русских кабуто их дети будут татарами становятся русскими и бьют погруди что он русский и скрывают что уних есть татарская кровь кароче надоело писать татары супы а полукровки меня бесят кароче хателосьбы в будушей жизни стать каким-небуть европейцем кароче идите все в жопу надоело писать фу бя Кстате бараны обиженые не полнаценные из правой страничы крымские татары и волжские не один итодже народ просто эта унизительная кличка до 19-20 насили в кавказские народы на пример азербайджынцы бали татарыми не помню докакока года помоему до 1925 Блин пришлось убрать мат Slavnaya, 26/01/10 Живу в Набережных Челнах и меня за 24 года уже ТАК тошнит от этой нации...Не спорю, среди них много хороших людей, как и среди любой другой нации, но вот парадокс - более говнистых и тупых я не встречала в таком количестве больше ни в одной другой национальности! Бьют себя в грудь, что независимые...да если б русские не приехали в свое время на строительство нашего автогиганта - КАМАЗа, то татары до сих пор жили бы в юртах и питались сырым мясом - ума потому что на большее не хватает. А то что в наших школах 2 урока русского в неделю и 6 уроков татарского - это нормально?! Мой будущий ребенок этот каркающий язык изучать не будет - поэтому валю отсюда. С огромным удовольствием. Если и буду вспоминать, то только с содраганием. Ветка Яблони, 26/01/10 Моя лучшая подруга - татарка. Так она этих татар просто ненавидит. Однажды я спросила: "За что?". Она ответила: "Потому что я их изнутри знаю". Потом я поняла, что татар на самом деле надо узнать изнутри, чтобы понять, какое это г..но. Нет, есть, конечно, исключения, моя подруга, например. Но в огромном большинстве они всё таки откровенное г..но. А по поводу того, что и среди них есть знаменитые люди, увы, нет! Может для вас, самих татар, они и есть. А для мировой культуры – нет! Ломоносов, Эйлер, да Винчи… Перечислять можно долго, но ни одного татарина в таком масштабе не найти. ORDA, 09/02/10 аман исянняр дуслар, хаерле кэн, нихалегез бар?)))))) я ща вот сижу в юрте, посередине степи, только что вот зашел, баранов пас, решил вот передохнуть немного, в контакте посидеть и в агенте)))) и тут смотрю такое)))) мин узем татар, мин яратам минем халык))))))) я просто ща еще грязный немного, мочей воняю,надо еще кислым молоком облиться, чтобы совесм на татарина похожим быть))) ну ладно, заболтался я тут с вами, пойду в "соседнИЙ" юрта, друга навещу, он же у меня начальником стал, может и меня на работу возьмет)))) Саубулыгыз))))) lenov, 12/03/10 Я сам тоже в принципе татар по национальности так сказать только официально, но им я себя не считаю и не могу считать.С детства всю жизнь говорил и говорю по русски ни какие обычаи или там какие то там традиции знать не знаю,и фамилия моя русская и отчество.В школе этот поганый для меня язык от которого меня тошнит изучать приходилось.. Я хочу себе имя на обычное русское поменять и поставить в паспорте штамп что я русский черт возьми,а не этот сраный даже писать это слово не хочу-татар.И буду в принципе -обычный русский. Ветка Яблони, 17/03/10 Святой Мурзк. Я говорю про мировой уровень. Что для него сделали татары? Назови хоть одного татарина такой величины как русские Ломоносов, Пушкин, Павлов, Менделеев, Попов, Достоевский... Ты назвал мне сценических шутов, я же имею ввиду по-настоящему великих людей, чья гениальность принесла пользу всему миру! Балабол, 30/03/10 Уже четыре года живу с татарином в одной комнате(общага). Какие же они прогнившие люди! По-моему их и к людям то относить низзя. Причин много: 1. Татарин никогда(!) не будет считать вас за человека, если вы не татарин. 2. Татарин никогда не скажет тебе правду. Это лживые люди, к каждому его слову нужно относиться с недоверием. 3. Татары самые неблагодарные! Помоги ему тысячу раз и ни разу не услышишь от него слова "спасибо"(пункт 1), но не помоги ему всего один- и ты враг навсегда(пункт 4). 4. Татары страшно мстительные и гордые. Тронь его хоть половиной пальца и он будет плевать тебе в спину до конца твоих дней. А поскольку они ещё и(пункт 2) то ты и не узнаешь что он против тебя затевает. 5. Татары страшно самовлюблённые! Ни дай Бог ты укажешь ему на его недостаток(пункт 4). 6. За тупой рожей всегда скрывается ещё какое лицемерие. 7. Если рядом завёлся татарин, через год их будет десять, чере два-сто. Пока вас самих не задавят. Татарин,очень прошу, сдохни, мир станет много чище! Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
рабинович Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 интересно, и вот эти люди боролись с фашизмом что бы бороться с фашизмом надо бороться с ними Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Дэна Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 интересно, и вот эти люди боролись с фашизмом что бы бороться с фашизмом надо бороться с ними Нет, боролись другие, уже отдавшие свою жизнь за Родину или ушедшие по возрасту. А это вскрики тех же националистов, как и вы, только русских, очень похожие на ваши, только другой направленности. Нравитесь вы себе со стороны? Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість владимир пашнин Опубліковано 7 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 7 червня, 2013 Нет, боролись другие, уже отдавшие свою жизнь за Родину или ушедшие по возрасту. А это вскрики тех же националистов, как и вы, только русских, очень похожие на ваши, только другой направленности. Нравитесь вы себе со стороны?+++++ Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Возможен ли пост-национальный патриотизм? Эта реклама и те споры, которые она вызвала, демонстрируют определенные противоречия, с которыми столкнулся Европейский Союз в своих усилиях, направленных на то, чтобы создать среди европейцев некую патриотическую привязанность к Европе . Историки, специализирующиеся на образовании наций, давно отмечают первостепенную роль, которую играют повествования – более или менее относящиеся к разряду легенд, более или менее исторические, так или иначе описывающие подвиги национальных героев в боях (выигранных или проигранных) против «врага». Европейский союз был построен на убеждении, что после пережитых трагедий первых двух мировых войн следует сделать Европу пространством мира, а не полем из руин, являющимся следствием самоубийственного столкновения национализма разных стран. Задействованы были два рецепта: с одной стороны, передача суверенитета надгосударственной структуре, причем, распространялась она на все более и более широкие сферы, а с другой – продвижение пост-национальной мультикультурной идеологии. И если первый рецепт сработал скорее успешно, то второй кроет в себе внутреннее противоречие: как преодолеть «племенную» архаику национальных государств, чтобы перейти в эпоху европейской пост-национальной идентичности, обойдясь без старых рецептов, являющихся связующими для национальных сообществ. Как создать гражданина, который мыслит себя в первую очередь европейцем, а уж потом – французом, греком или румыном, не прибегая к помощи привычных патриотических рецептов? До возникновения кризиса государственных задолженностей ответом были процветание и мир. Пока Европа являлась синонимом большего процветания, большей экономической мощи, европейцы были готовы мыслить себя членами одной большой семьи. Международный статус Европы заменял мечты о геополитическом величии бывших когда-то великими держав (Франция, Англия), а для небольших государств он предоставлял возможность играть международную роль, значительно превосходящую их экономическую мощь. Претензии Европы на то, чтобы стать международным центром влияния нового порядка (влияния норм, а не военного влияния) гармонично уживались с ее пост-национальной философией и ее верой в политическую силу «прав человека». Растущее разочарование и возвращение былых стереотипов Кризис государственных задолженностей развалил эту модель. С одной стороны, кризис, высасывая энергию европейских государств, растрачиваемую на поиск решений внутренних проблем, усугубил закат Европы на международной сцене – на сегодняшний день, ее авторитет среди других сверхдержав значительно пострадал. С другой стороны, регулярное использование денег немецких налогоплательщиков для поддержания на плаву казны государств Южной Европы и навязывание кредиторами мер ужесточенной экономии правительствам этих государств оживили межнациональное напряжение. В Греции экономические и социальные трудности, возникшие в связи с мерами ужесточенной экономии, навязанными Германией, способствовали возникновению экстремистских политических сил, назначивших Берлин главной причиной всех бед Греции. Возмущенные предположением, высказывавшимся в немецкой прессе, что греки могли бы рассчитаться со своими долгами, продав некоторые свои острова, они начали требовать от Берлина компенсации за оккупацию во время Второй мировой войны. Эти провокации в свою очередь вызвали воспламенение части немецкого общественного мнения, высказывающего недоумение, почему немцы должны работать до 67 лет ради того, чтобы греки могли идти на пенсию в 57, и при этом обзывали их нацистами. Испанцы и португальцы, в свою очередь, оскорблены клеймлением, которому подверглись их страны в англо-саксонской прессе (вспомнить хотя бы использование акронима «PIGS» – по заглавным буквам английских названий стран: Португалии, Италии, Греции и Испании. Данный акроним созвучен английскому слову «pigs» – «свиньи») и обильным использованием медицинской терминологии для описания рисков распространения кризиса на другие страны (например, «заражение Севера больным Югом»). Недавнее исследование, проведенное политологами Ми хаэлем Бехтелем, Йенсом Хайнмюллером и Йотамом Маргалитом (« Studying Public Opinion on Multidimensional Policies : The Case of the Eurozone Bailouts – Исследование общественного мнения относительно многомерной политики: помощь кредитованием в еврозоне» показало, что отношение немцев к финансовой помощи южным странам варьировалось в зависимости от уровня их «космополитизма», и наиболее космополитично настроенные налогоплательщики наименее враждебно воспринимают такое выделение помощи. Продолжение кризиса и понижение статуса Европы на международной сцене с каждым днем все больше ослабляет «космополитизм» европейцев, и граждане наиболее богатых стран все больше и больше будут склонны идентифицировать себя скорее по национальной принадлежности – как немцев или французов – чем как европейцев . Результатом этого является замкнутый круг: возвращение этнической идентичности, спровоцированное кризисом, ведет к акцентуации культурных отличий, использованию риторики клеймления оппонентов (ленивый жулик-грек в глазах немцев, гегемонствующий и коварный немец в глазах французов...) воспаляет страсти, оправдывает недружелюбные действия и мешает обеспечению механизмов сотрудничества. Здесь речь идет о классической схеме, сопровождающей зарождение этнических конфликтов. А существовала ли когда-либо европейская идентичность? Когда народы живут в мире и процветании, вопросы идентичности отходят на второй план, и только при возникновении общественных беспорядков, экономических кризисов, войн или политического противостояния на политической и социальной сцене более или менее хаотично проявляется идентичность . Экономический кризис в Европе раскрыл непрочность глазури космополитизма и живучесть старых национальных принадлежностей. Вопреки более 60 годам усиленной работы, направленной на создание пост-национальной идентичности (через передачу суверенитета, свободу передвижения, продвижение прав человека и толерантности), национальное государство остается в Европе главным местом коллективной принадлежности. Кризис вскрыл, что то, что мы могли принять за появление новой идентичности, было не более, чем временной маскировкой традиционных лояльностей, которая была возможна благодаря процветанию и миру. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Национализм-1. | Калхун Крэйг Никакого первого националиста не существовало. Не было какого-то одного момента, когда люди, которые прежде понятия не имели ни о нации, ни о политических устремлениях или идеологических предпочтениях своей собственной страны, внезапно начали мыслить в националистических терминах. Скорее несколько различных течений исторических перемен слились воедино, чтобы создать современный национализм. Бесполезно пытаться «объяснить» национализм (и родственные идеи вроде нации и национальной идентичности) поиском первого случая и последующим изучением распространения терминологии или практик. Термин «нация» стар (хотя «национализм» сравнительно нов), но до наступления Нового времени он означал всего лишь людей, связанных между собой общими местом рождения и культурой. Он ничего не говорил о связи такой идентичности с более или менее крупными общностями и не имел явных политических коннотаций. Первые проявления современного национализма связывались с различными событиями – с противоречиями, которые привели к гражданской войне в Англии (Greenfeld 1992), с латиноамериканскими движениями за независимость (Андерсон 2001), с Великой французской революцией (Best 1988; Alter 1989) и с немецкой реакцией и романтизмом (Breuilly 1993; Kedourie 1994). Эти расхождения невозможно примирить эмпирически; они восходят к различным определениям. Для наших целей достаточно отметить, что к концу XVIII века – в Великой французской революции и после нее – дискурсивная формация уже вовсю работала. Когда именно (насколько раньше) она возникла – вопрос спорный, хотя до наступления Нового времени большинство этих измерений не обладало таким существенным весом одновременно. Большинство измерений или нитей в ткани националистического дискурса имеет свою собственную давнюю историю. И, конечно, некоторые современные страны имеют истории, предшествующие появлению дискурса национализма, даже если они ретроспективно создаются в виде национальных историй (Armstrong 1982). Так, английская нация укоренена в англо-саксонской истории и сформирована норманнским завоеванием. Конфликты между Англией, Шотландией и Уэльсом способствовали появлению у каждой из этих сторон своей особой идентичности. Но Англия (не Британия, хотя в сражениях принимали участие и валлийцы с шотландцами), которую Генрих V втянул в войну против Франции, стала объектом собственно националистического дискурса вместе с более поздними призывами помнить об Азенкуре в новых политических и социальных контекстах. Именно Шекспир и более поздние историки сделали «короля Гарри» хотя и не законченным, но все же националистом. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Национализм и современное значение «нации» невозможно в полной мере понять, исходя из культурного своеобразия различных наций или современных государств, придавших национализму его особое политическое значение. Издавна существовавшие культурные особенности способствовали развитию национальных идентичностей, но значение и форма этих культурных особенностей в современную эпоху изменились. Несмотря на важность культурного «содержания» наций, оно не может полностью объяснить их. Формирование государств было одним из наиболее важных факторов в изменении формы и значения культурных различий (хотя распространение рыночных и производственных отношений наряду с другими факторами также имело большое значение). Оно привело к появлению армий, состоявших из граждан, росту административной унификации, строительству дорог, языковой стандартизации, распространению систем народного образования и многим другим изменениям, которые способствовали возникновению нового сознания национальной идентичности. Но государства не просто создавали нации. Было бы ошибкой вступать в спор о том, какие факторы были первичными – культурные или материальные. И те, и другие были важны и неотделимы друг от друга. На самом деле, как заметили Джордж Томас и Джон Мейер, государство в современном виде представляет собой «институт, который, в сущности, является культурным по своей природе» (Thomas and Meyer 1984: 461). Нововведения вроде армий, состоявших из граждан, и создаваемых государством систем образования, социального обеспечения или налогообложения – это идеи, которые могут быть общими и для глобального культурного развития, и для материальных форм деятельности. Националистический дискурс – один из наиболее важных элементов этого глобального культурного развития, который привел к преобразованию этничности и культурных особенностей и повлиял на процесс формирования самого государства. Ведь национальной идентичности, которая могла бы придать государствам их границы или использоваться политическими лидерами, попросту не существовало. Несмотря на наличие у нее глубоких корней, она сформировалась в процессе создания государства, в том числе войнами, рынками и транспортными и коммуникационными инфраструктурами. В то же время развитие и распространение националистического дискурса не сводится к формированию государства или политической манипуляции: все это имеет самостоятельное значение, проявляется в культурных областях, которые не определяются напрямую проектами, связанными с созданием государства, и часто вызывает народные действия, направленные на изменение или сопротивление отдельным чертам процесса создания государства. Поэтому необходимо сосредоточить внимание на нации как «форме», а не просто на «содержании» различных национальных идентичностей. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Культура каждой отдельной страны может обнаруживать большую или меньшую преемственность во времени и может быть более или менее целостной и единообразной. Но национализм – это способ создания идентичности, который не придает большого значения таким различиям, просто постулируя глубину во времени и внутреннее единство. Историк идей Эли Кедури был близок к этому подходу в своем классическом определении национализма: Однако национализм – это не просто доктрина, а более фундаментальный образ речи, мысли и действия. Ограничивать национализм просто политической доктриной или, в лаконичной формулировке Геллнера (Геллнер 1991: 23), «политическим принципом, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единицы должны совпадать», – значит слишком сужать его понимание. В этом случае не учитывается влияние национализма и национальных идентичностей на нашу жизнь, не связанное с политикой в собственном смысле слова и особенно с соперничеством за структурирование государственных границ. Писателей может волновать наличие «национального» читателя, а не наличие у этих читателей государственной власти. Национализм футбольных болельщиков иногда может иметь политическую окраску, но он не вытекает из политики в собственном смысле слова. Коренное население может использовать националистическую риторику, пытаясь получить особое признание, а не создать свое государство или отделиться, скажем, от Канады или Южной Африки. Об этом не следует забывать. Эта более глубокая связь национализма с нашей жизнью придает национализму дополнительное политическое влияние. Мы являемся националистами в нашей гордости и в нашем лишь отчасти экономически мотивированном нежелании впускать иностранные товары (хотя наша страна продает свои товары за рубежом). Люди откликаются на националистические послания – от флагов и церемоний до прямых призывов взяться за оружие и убивать во имя наших стран – по причинам, которые не ограничиваются простой доктриной. Это также объясняет, почему национализм не утрачивает своей силы – даже в домах правосудия – только потому, что исследователи могут показать, что как доктрина он неспособен выполнить обозначенные Кедури задачи, вызывая и усиливая конфликты между соперничающими национализмами, а вовсе не разрешая их. Как способ воображения сообществ, по выражению Андерсона, и, следовательно, придания коллективным идентичностям действительной формы национализм может быть проблематичным или вводящим в заблуждение, но, как и индивидуализм, билинейное происхождение или использование денег, он не может быть просто истинным или ложным – все это способы конструирования социальной реальности, в которой мы живем, которые могут вызывать у нас недовольство, подталкивать нас к сравнению с другими, более привлекательными возможностями или пробуждать у нас желание изменить существующее положение, но которые не допускают простых суждений об истинности и ложности. Кедури прав в том, что национализм современен (хотя мы можем спорить о точной датировке). Он не просто возник недавно, он является одной из основных особенностей современной эпохи – эпохи, в которую дискурс национализма получил почти повсеместное распространение и оказался тесно связанным с практической властью и административными возможностями государств, а также с капитализмом, глобальными взаимосвязями и технологическими нововведениями. Но важно признать, что влияние национализма отчасти объясняется еще и тем, что национальные идентичности и вся риторика национализма обычно кажутся людям существовавшими всегда, древними или даже естественными. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Мы привыкли считать нации данностями. У нас есть образ мира, разделенного на различные «народы», каждый из которых обладает своей собственной культурной идентичностью и своей страной, хотя мы знаем, что некоторые люди живут за пределами родных или «естественных» стран. Этот образ закрепляется во время путешествий: мы предъявляем паспорта и проходим через контрольно-пропускные пункты; мы платим таможенные пошлины и заполняем анкеты, отвечая на вопрос о нашей национальности. Но не обязательно куда-то ездить: идея наций лежит в основе нашей мысленной картины мира в виде карты. Однако мир не всегда был разделен на пестрое полотно стран, которое мы видим на сегодняшних картах. Такой способ создания карт с четкими границами между странами и взглядом с высоты птичьего полета сложился в эпоху Нового времени. Самые ранние карты были либо местными вроде планов городов или схем береговых линий, либо предназначенными для путешественников, на которых обозначались дороги между городами и естественные ориентиры вроде гор, а представления о том, кто и где живет, были довольно смутными без каких-либо попыток проведения точных границ. Мало кто пытался представить мир в целом, хотя первые изыскания предпринимались еще греками в эпоху Римской империи. Как правило, карты строились от центров власти, где бы они ни находились – в Риме или древнекитайской столице Сиань. После падения Римской империи состояние картографии в Западной Европе резко ухудшилось. Византия и части арабского мира сохранили знания об этом древнегреческом искусстве, и они вернулись в Западную Европу в эпоху Возрождения. Дальнейшее развитие картографической техники продолжилось в XV веке, чему способствовали повторное открытие Птолемеевой геометрии и появление новых методов нанесения кривых на плоскости. Идея о том, что земля круглая, получила широкое признание. Карты эпохи Возрождения вновь отображали мир в целом, еще лучше описывая связи между континентами и океанами. Благодаря исследовательским экспедициям европейские карты предлагали более полные знания не только о физической географии, но и о местоположении различных народов и империй. Картография развивалась для того, чтобы помогать мореплавателям в пути и фиксировать новые открытия. Но карты Нового времени также отражали трансформацию в понимании мира и социальной организации власти. В XVII и особенно в XVIII веках карты стали представлять мир четко разделенным на территории, имеющие ясные границы, а не смутные рубежи. Это отражало не только просвещенческое стремление к ясности, но и растущее разделение мира на доминионы различных европейских государств и было тесно связано с охраной и даже милитаризацией границ. Идея мира, естественным образом разделенного на отдельные нации, связанные с определенными административно-территориальными единицами или государствами, сыграла наиболее важную роль в этой трансформации. Прежде всего европейские государства стали более сильными. Они увеличили свою политическую и военную мощь и использовали ее в конфликтах, объединяя территории под своей властью и создавая относительно устойчивые линии противостояния с соседними странами. Там, где правители вместо использования наемников прибегали к мобилизации армий, состоявших из граждан, народ, которым они правили, приобретал более глубокое осознание своей общей идентичности и своего отличия от соседей. Картография и национализм отражались в новом внутреннем единстве и более четких границах. Поворотным пунктом стали наполеоновские войны. Наполеон не просто пытался приобрести новые территории в духе традиционной династической борьбы. Он стремился преобразовать социальное и политическое устройство завоеванных стран. Сначала он был поборником республиканства Великой французской революции. Но затем, провозгласив себя императором, он продолжил считать себя носителем всего самого современного, а не просто французского. Одной из основных тем идеологии, которую пытался распространить Наполеон, было более широкое участие граждан – не только в наполеоновских армиях, но и в политике и культуре. Наполеоновские войны, таким образом, способствовали «пробуждению» национального сознания по всей Европе. Они не только объединили множество групп в противостоянии французам, но и привели к созданию самого такого противостояния и внутренних политических и культурных институтов различных стран по «национальному» образцу. После этих войн правительства начали организовывать разведывательные экспедиции для сбора более точных географических сведений и проведения более четких границ. Кроме того, эти государства стремились дополнить свою военную мощь укреплением своего влияния во внутренних делах. Они занялись сбором налогов, которые, среди прочего, шли на оплату войны, и стали вводить воинскую повинность. Правители желали располагать более точными сведениями о странах, которыми они правили. Соответственно, они финансировали разведывательные экспедиции для получения более точных данных о расположении земель и их использовании. Первопроходцами в этом были британские правительства, которые еще в XVI веке составили кадастровые карты (в них отображались особенности землепользования и землевладения, часто наряду с другими факторами, имевшими экономическое или административное значение), призванные облегчить колонизацию Ирландии. В XVIII веке внутренняя интеграция национальных государств благодаря рынкам, транспорту и укреплению органов центральной власти сделала использование кадастровых карт совершенно обыденной вещью. Эти усилия возрастали с развитием переписей и попытками сосчитать и описать жителей, а также со строительством лучших дорог (затем железных дорог) и лучших систем коммуникации (которые наряду с более широким распространением образования способствовали стандартизации национальных языков). Все это содействовало национальной интеграции, делая картографически значимым восприятие Франции, скажем, как единого целого, а не как совокупности феодальных владений различных герцогов и баронов. Европейцы тратили также все больше сил на колонизацию остального мира. Это предполагало не только выяснение того, что представлял собой этот остальной мир и как в нем следовало действовать, но и установление власти и прав собственности. Даже там, где империалистической деятельностью сначала занимались частные компании, на смену им вскоре пришли государства, разделившие мир на земли различных европейских держав (особенно в «драчке» за Африку в конце XIX века). На некоторых наиболее ранних картах отражается разделение Северной Америки в XVIII веке на доминионы различных европейских государств. Европейские колонизаторы превращали свои заморские владения в колонии, строившиеся отчасти по образцу европейских национальных государств. Так, они собирали воедино разрозненные ранее княжества (как британцы в Индии), создавали централизованные столицы и строили транспортные и коммуникационные системы (которые среди прочего облегчали военное правление). Они создавали новые системы образования, в которых европейские языки (и преподавание) часто соединяли между собой страны, разделенные местными языками и диалектами. Распространяя собственные европейские языки в официальных целях (а также в целях культурного империализма), они создавали новые возможности для общения, независимо от этнических границ. Наконец, картография отражала технологические изменения и рост науки. Развитие геометрии облегчило отображение неровностей земли на плоскости. Телескопы позволяли топографам делать более точные измерения, а воздушные шары и самолеты помогли картографам взглянуть на мир с высоты птичьего полета и изобразить его таким, каким он был виден сверху, а не с точки зрения путешественника, находящегося на поверхности. Эти новые технологии развивались рука об руку со стремлением к точности и способствовали развитию представления о четко разделенных территориях, границы между которыми разделяли не только правительства, но и культуры, каждая из которых считалась дискретной. Печатное слово способствовало внутренней стандартизации языка и – с появлением массового читателя в XIX веке – других особенностей культур, становившихся все более и более «национальными». Благодаря новым техникам печати карты стали более доступными и начали играть более важную роль в конструировании повседневного сознания своей собственной страны и ее места в мировой системе национальных государств. Картография продолжает развиваться и сегодня, например, с появлением съемки со спутников. Но эта книга не о картографии. Основная задача этого примера состоит в привлечении внимания к тому, как карты стали изображать мир состоящим из национальных государств. Страны, отделяемые на них друг от друга, существуют как политические, социальные и культурные конструкции. Они не определяются физической природой мира, что можно заметить при сравнении «политической» карты, которая разделяет страны, с картой, которая использует цвета и другие средства для отображения растений, осадков или возвышенностей, а не границ национального государства. Страны на политических картах получили свои границы в результате событий, которые – по крайней мере потенциально – можно проследить в истории: они не «примордиальны» (доисторичны). И они не являются исторически неизменными: несмотря на свою относительную древность, они могут меняться. Тем не менее мы привыкли считать национальные государства данностью. Они всегда-уже существуют, представляя собой готовые ответы на наши обычные вопросы о способах управления, структуре или сплоченности населения и характере культуры. Это единицы, от которых Организация Объединенных Наций получает представителей и для которых она, как и Всемирный банк и другие организации, собирает статистику. Обычно мир на картах отображается разделенным на национальные государства. Такой подход был стандартным уже в XIX веке, но в каком-то смысле весь мир был заполнен ими лишь недавно. Это было связано с освобождением от европейского колониального правления, и, хотя некоторые исключения остаются, этот процесс в основном завершился к 1960-м годам. Конечно, иногда встречались и неевропейские колониальные страны, вроде Эфиопии, которая пыталась править Эритреей вплоть до 1991 года. Возможно, по большей части символически, Советский Союз также был «антинациональным государством». На картах, описывающих глобальное население, экономику, здоровье или другие аспекты, Советский Союз обычно изображался в виде огромного пустого пространства. Отчасти это объяснялось нехваткой данных и неопределенностью статуса отдельных республик, входивших в его состав. Но Советский Союз был еще и последним символическим оплотом сопротивления разделу мира на национальные государства. И хотя его правители, когда им это было выгодно, не гнушались использовать националистические настроения, а советская политика во многом была отражением русского национального господства над другими национальностями, Советский Союз старался сохранить единство территории многонациональной империи. В этом отношении коммунизм олицетворял собой не только обобществление экономики, но идеологию, альтернативную западной. Ибо Запад отстаивал идеал капитализма, который предполагал существование политически самостоятельных национальных государств, участвующих в более или менее свободной торговле как внутри страны, так и на международной арене. После краха Советского Союза представители различных национальностей стали заявлять о своей независимости и требовать представительства в ООН и на картах мира. Этот пример напоминает нам о том, что, хотя национализм часто бывает укоренен в старых идентичностях, он также возникает благодаря появлению новых возможностей и обстоятельств и наличию международной риторики, которая используется при озвучивании притязаний на внимание мировой общественности и преданность граждан. Большинство карт часто – возможно, даже слишком часто – составлялось с опорой на европейский опыт и подход. Именно поэтому на обычных картах в центре находится Европа. Поверхность мира не имеет никакого логического географического центра. Для составителей этих карт Европа была социальным, культурным и политическим центром. Большинство из нас видело карты, которые, критикуя этот европоцентристский взгляд, помещают Австралию наверху, а Африку в центре или изображают континенты пропорционально действительным географическим территориям (на обычных проекциях Европа и Северная Америка выглядят больше, чем они есть на самом деле). Но нам также необходимо сознавать, что карты побуждают нас считать национальные государства данными и неизменными, а себя – само собой разумеющимся способом отображения мира. Такой организации мира в виде системы предположительно равнозначных национальных государств всего пара сотен лет. Раньше многие местные общины не были тесно связаны с тем или вовлечены в политические дела того, что мы теперь считаем «своими странами». С другой стороны, империи организовывали политическую жизнь, которая не ограничивалась рамками большинства современных государств. Даже сегодня существуют другие важные основы для идентичности и солидарности, которые не согласуются с этой моделью национального государства, – религия, например, особенно для тех, кто, как многие исламисты, отвергает различие между религиозной и светской властью и стремится к созданию единых религиозных государств. В странах существуют важные внутренние различия, которые под воздействием идеи общей национальной культуры могут оставаться незамеченными. А с новыми масштабными международными миграциями появилось немало людей, которые имеют множество пересекающихся «национальных» идентичностей. Как замечает Крис Ханн (Hann 1995: 123), «демаркация культур при помощи точных линий на карте, как того требует национализм, сложное, если не невозможное занятие». Конечно, четкими линиями на карте трудно разграничить не только культуры. Экономические отношения также пересекают национальные границы и – по крайней мере для некоторых граждан – даже личные отношения. И хотя эти линии имеют весьма определенное значение для одних политических целей, для других они крайне двусмысленны. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Национализм не определял всего, хотя и был его наиболее важной составляющей, молчаливого согласия, созданного в конце XIX века, относительно того, что следовало считать политически значимыми идентичностями. Он сыграл главную роль в возникновении «эссенциалистской» мысли, которая также стала основой для конституирования расовой, гендерной, сексуальной ориентации и других видов коллективных идентичностей (Calhoun 1995: Ch. 8). «Эссенциализм» означает сведение всего многообразия населения к какому-то одному признаку, составляющему его главную «сущность» и наиболее важное свойство. Это часто сопровождается утверждением, что «сущность» неизбежна или дана от природы. Принято считать, что эти культурные категории относятся к реально существующим и дискретно опознаваемым совокупностям людей. Более удивительно, что многие также считают, что можно понять каждую категорию (скажем, немцев, женщин, черных или геев), сосредоточив внимание на первичном определяющем признаке, а не на том, каким образом он пересекается с другими, оспаривает и / или усиливает их. Иными словами, в современной социальной и культурной мысли существовало молчаливое согласие относительно того, что люди обычно принадлежат к одной и только одной нации, одной и только одной расе, обладают одной гендерной и одной сексуальной ориентацией и что все эти аспекты четко и ясно описывают определенную сторону их бытия. Считалось, что люди естественным образом жили в одном мире в одно время, вели один образ жизни, говорили на одном языке и сами как индивиды представляли собой единичные, целостные сущности. Все эти предположения прочно закрепились к концу XIX века, и все они кажутся проблематичными. Двумя другими направляющими посылками в современном осмыслении вопросов идентичности являются посылки о том, что индивиды в идеале стремятся достичь максимально целостных идентичностей и что для этого они должны жить в непротиворечивых, единообразных культурах или жизненных мирах. Это одна из причин того, почему националистические лидеры обычно утверждают, что, для того чтобы быть полностью свободными индивидами, людям необходима своя, самостоятельная нация. Например, считается, что люди должны жить в одной культуре в одно время; говорить на одном языке; придерживаться одних и тех же ценностей; быть преданными государству. Но почему? Не на основе исторических или сравнительных данных. Напротив, на всем протяжении истории и даже сегодня нередко встречается многоязычие; встречаются люди, движимые одновременно различными мировоззрениями (не в последнюю очередь религиозным и научным), люди, способные считать себя членами совершенно по-разному организованных общностей – от семей до местных общин, государств или провинций, наций и международных организаций – и воспринимать себя через разные идентичности в разное время или на различных этапах жизни. Цивилизация процветала и в полиглотских и более гетерогенных империях, и в космополитических торговых городах. На самом деле националистическое видение внутренне единообразных и четко ограниченных культурных и политических идентичностей часто бывает вызвано и поддерживается борьбой против более богатой, более многообразной и более случайно пересекающейся игры сходств и различий. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Современность, по иронии судьбы, сопряжена одновременно с попыткой «прояснения» и «усиления» идентичностей и созданием намного более широкой области культурных различий – как вследствие расширения охвата и коммуникационной простоты взаимодействия, несмотря на различия, так и вследствие поощрения новых свобод в культурном творчестве. Она не была эпохой простого единообразия, а включала в себя противоречивые тенденции. Идея, что люди «естественным образом» чувствуют себя как дома в самоочевидном гомогенном сообществе, оспаривается созданием государств и культурных областей, слишком больших и дифференцированных, чтобы быть организованными в виде единых сообществ. Дом, как известно, – это место, где тебя всегда готовы принять. И важно, что именно из этого чувства обладания домом многие люди выводят идеи о принадлежности к нации. Даже когда это чувство обладания домом напрямую не связано ни с одним определенным «националистическим» политическим проектом, оно служит мощной основой для таких проектов; оно подготавливает почву для мобилизации людей, солидарных с остальной «своей» нацией; оно способствует идентификации с нацией, которая делает привлекательным представление о ее превосходстве, так как оно предполагает определенное превосходство для тебя самого. В этом отношении политика национализма всегда содержит в себе внутреннюю, связанную с принятием официальных образов нации, и внешнюю составляющие. Поэтому она не является удовлетворительным ответом на человеческие различия, позволяющим каждому человеку найти группу, в которой он будет чувствовать себя как дома. Несомненно, это ощущение пребывания у себя дома весьма привлекательно. Но оно должно по крайней мере уравновешиваться достоинствами публичного пространства для взаимного общения, несмотря на различия, как внутри национальных групп, так и между ними. В конце XIX века, когда глобализация политической и экономической организации и мировые течения культуры достигли беспрецедентного уровня, стремление организовывать социальную жизнь с точки зрения четких границ, национальных идентичностей и эссенциалистских культурных категорий также достигло своего пика. Именно тогда националисты в Европе начали решительно выступать за ограничение иммиграции, и именно тогда они выступили против социализма отчасти потому, что он был интернационалистским (Хобсбаум 1998: 195–196). Именно в этот период оформился современный антисемитизм. И именно в этот период национализм стал чаще всего отождествляться – в европейском контексте – с движениями за отделение, а не объединение существующих государств (Carr 1945: 24–25). Никогда прежде не делалось большего акцента на автономии национального государства или способности идеи нации определять крупные коллективные идентичности. Но это произошло именно тогда, когда мир стал бесспорно интернациональным. В этом может заключаться определенный урок для нынешней эпохи, когда ускорение глобальных процессов накопления капитала, стремительное глобальное распространение технологий, почти одновременное распространение культурных продуктов и огромные волны миграции привели многих к убеждению, что национальное государство скорее всего растворится в тени истории. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Исследователи предлагали множество объяснений национализма. Он объяснялся как результат сохранения этнических идентичностей (Гирц 2004; Smith 1986; Hutchinson 1994), политических и культурных изменений, связанных с индустриализацией (Gellner 1964; Геллнер 1991), сепаратистских ответов на неравномерное экономическое развитие со стороны жителей периферии интегрированной экономики государства (Hechter 1975), опасений насчет статуса и ressentiment новых элит, притязающих на отличие от старых элит или от своих соседей (Greenfeld 1992) и изобретения идеологии для легитимации государств при капиталистических экономических отношениях (Хобсбаум 1998) или для усиления централизации и единства, связанного с государственным строительством (Tilly 1975, 199о; Mann 1993, 1995). Все эти и другие факторы способствовали возникновению националистических движений и распространению националистического дискурса. Но ни один из них не объясняет его полностью. На самом деле, признание какого-либо из этих факторов «главной переменной», объясняющей национализм, делает объяснение редукционистским. Такое объяснение неспособно ухватить все, что можно вполне обоснованно считать национализмом, произвольно сводя национализм к чему-то еще, обычно чему-то меньшему, хотя и проще измеримому. Эти факторы объясняют различные содержания национализма или процессы, связанные с национализмом, но они не объясняют форму нации или самого националистического дискурса. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Исследования, указывающие на эти различные особые «причины» или «независимые переменные», могут быть весьма проницательными и полезными, но они оставляют без внимания более общее влияние, которое оказывает на мир национализм. Хотя отчасти их привлекательность обусловлена очевидным стремлением к простоте объяснения, они не образуют общей теории или единой истории национализма. Чаще всего это объясняется обращением к гетерогенным объектам анализа. На уровне практической деятельности существует множество различных национализмов; идея нации неразрывно связана со множеством различных аспектов нашего понимания мира, противоположными государственными политиками и необычайно многообразными социальными движениями. При объяснении каждого случая необходимо использовать по крайней мере частично различные переменные, связанные с особыми историями и другими причинными факторами, такими, как политика государственных элит или динамика социальных движений. Структурные факторы, от роста государственной мощи до глобализации капитализма – могут создавать обстоятельства, для осмысления которых используется националистический дискурс. Но использование дискурса национализма частично не зависит от этих особых обстоятельств и способствующих факторов и связывает между собой иначе несопоставимые явления. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Множество различных движений, идеологий, политик и конфликтов конституируется отчасти благодаря использованию терминов, вроде «нации», «национальный», «национальности», «национальное государство» и «национальный интерес». Общим знаменателем, скажем, японского экономического протекционизма, сербских этнических чисток, пения американцами «Усеянного звездами знамени» перед бейсбольными играми и способа сбора статистики Всемирным банком служит дискурсивная форма, которая определяет и связывает всех их, хотя она может и не давать полного причинного объяснения каждого из этих случаев. Так, бретонский сепаратизм, панарабский национализм и заявления участников китайского студенческого движения протеста о том, что они готовы умереть во имя будущего Китая, появлялись в различных исторических обстоятельствах, но все они объединялись общей риторикой. Они могут иметь и другие общие знаменатели, но ни один из них сам по себе не определяет их в качестве «национализмов». Так, на всех них влияет некое чувство недовольства силой, богатством или привилегиями, которыми пользуются другие группы. Все они формируются властью современных государств. Но это не определяет их как случаи национализма. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Всякий раз, когда политический лидер использует риторику национализма, а не, к примеру, риторику коммунистического интернационализма, это имеет большое значение. Когда восставшие крестьяне заявляют, что они представляют угнетенную нацию, это существенно отличается от исключительной опоры на язык класса или религии. Когда романист (или художник, или композитор) преподносит свое произведение в качестве воплощения духа нации, это отличается от подачи его в качестве произведения гения, не помнящего родства, или космополитического гражданина мира. Невозможно определить общность этих различных форм национализма единственной объяснительной переменной – например, государственным строительством, индустриализацией, неравномерным экономическим развитием или ressentiment. Общим является дискурс национализма. Он не объясняет полностью всей специфики этих действий или событий, но он помогает конституированию каждого из них благодаря созданию общей культуры. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Геллнер (Геллнер 1991: 127) отчасти признает такую возможность, отмечая, что «именно национализм порождает нации, а не наоборот». Это во многом близко к моему предложению считать национализм прежде всего дискурсивной формацией. Геллнер отвергает простой этнический детерминизм: «На каждый действительный национализм приходится энное количество потенциальных, то есть таких групп, которые имеют общую культуру, унаследованную от аграрных времен, или какие-то иные связи… и которые могли бы претендовать на образование однородного индустриального общества, но тем не менее не идут на борьбу, не активизируют свой потенциальный национализм и даже не пытаются это сделать» (Геллнер 1991: 107). Но, следуя этому указанию, нам необходимо тщательно избегать утверждения, что нации создаются просто для удовлетворения политического принципа национализма (ср.: Hobsbawm and Ranger 1983). Это означало бы, как сетовал Андерсон (Андерсон 2001), что нации, вызванные таким образом, представляют собой скорее чисто произвольные творения идеологии и не являются вполне реальными. Вместо этого следует признать многомерность дискурса национализма. Этничность – это всего лишь один из потенциальных источников однородности и взаимных обязательств; хотя однородность и взаимные обязательства характерны для многих наций (или националистических идеологий), они не свойственны всем им. Люди также объединяются (и разделяются) государственной властью и военной силой, участием в политике и другими институциональными формациями. Нации имеют множество источников, в том числе сам дискурс национализма. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Почти 150 лет тому назад Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих цепей!» Поводом к этому была волна революций, которая прокатилась по Европе около 1848 года вслед за широким экономическим кризисом. Маркс и Энгельс (Маркс и Энгельс 1955) включили свой лозунг в Манифест, написанный ими для недавно созданного (но недолго просуществовавшего) Союза коммунистов – первого коммунистического Интернационала. Они писали: «В Лондоне собрались коммунисты самых различных национальностей и составили следующий “Манифест”, который публикуется на английском, французском, немецком, итальянском, фламандском и датском языках». И экономический кризис, и революционный ответ имели важное международное измерение. Но Маркс и Энгельс ошибались, считая, что пролетариям всех стран было нечего терять, кроме своих цепей, и что большинство согласится поставить принадлежность к пролетариату над принадлежностью к своим отдельным нациям, религиям и другим культурным или этническим объединениям. Революции 1848 года, по сути, были второй волной революций, в которых соединились проблемы экономических прав, национальной автономии и участия (хотя не всегда демократического) в политических процессах. Первая прокатилась в конце XVIII века с Американской и Великой французской революциями, ставшими ее кульминацией. Стоит остановиться и отметить, что в обоих случаях это были международные волны и что сами революции носили международный – и националистический – характер. В 1776 и 1789 годах символом этого может служить Том Пейн – великий английский революционный демократ, написавший свои «Права человека» в контексте Американской революции и избранный в Национальное собрание революционной Франции. Шестьдесят лет спустя европейцы говорили о «весне народов», когда казалось, что все угнетенные народы могли получить самовыражение и суверенитет (Kohn 1967; Meinecke 1970). В 1848 году рабочие всей Европы и Америки следили за борьбой поляков за национальную независимость, а имя Костюшко было у всех на устах. Немецкие портные, проживавшие в Лондоне, отправляли деньги для того, чтобы помочь не только франкфуртскому парламенту, но и французскому Национальному собранию. А после подавления немецкого восстания Соединенные Штаты приняли первую крупную волну иммиграции немцев. Волнообразное развитие продолжилось с середины XIX века в националистических движениях, вдохновлявших друг друга в международном масштабе и во многих случаях связанных с революциями. В 1910-х годах Первая мировая война совпала с распадом Австро-Венгерской империи и способствовала совершению русской революции и созданию Лиги наций. Американский президент Вильсон внес в Лигу идею «национального самоопределения», которая не только отражала, но и сама оказывала влияние на националистические движения того времени. Точно так же, как «младоевропейское» движение в 1840-х годах встретило отклик в среде «младотурок», война и распад Османской империи привели к возникновению успешного турецкого националистического движения, которое пришло к власти в стране в 1923 году при Кемале Ататюрке. Тогда же свою современную форму принял и египетский национализм, который долгое время вел вполне успешную самостоятельную борьбу и даже соперничал с арабским национализмом. Это время было не менее важным для национализма в Индии, Корее и – с меньшим акцентом на колониализме – Китае. Крах коммунизма в 1989 году вызвал еще одну международную волну националистических движений. Они появились не только в бывших коммунистических, но и во многих других странах, где изменившийся международный баланс сил создал новые возможности для повстанцев (а распространение обычных вооружений после 1989 года придало им новую военную силу). Множество факторов связано с объяснением каждой из этих волн. Крах империй и изменение глобального равновесия сил сыграли, наверное, наиболее важную роль в создании возможностей для эффективных действий националистов (Gellner 1995: 6). Крах империй также сделал национализм более привлекательным вследствие ослабления способности имперских центров обеспечивать экономические блага и даже простую безопасность и мир тем, кем они правили. Но на волнообразное развитие повлияло и возникновение международных коммуникаций. Сообщения о националистических восстаниях и их успехах распространялись посредством миграций, конференций, книг, газет, радио, а с конца XX века – через телевидение и даже компьютерные сети. Существование одних националистических движений, таким образом, способствовало появлению других и служило для них образцом и идейной основой. Особенно важно, что этот международный дискурс национализма помогает объяснить, почему люди, недовольные самыми разными вещами, облачают свою борьбу в риторические рамки национализма. Недовольство может быть вызвано экономическими, политическими или культурными обстоятельствами, но само по себе оно не вызывает восстаний или социальных движений. Валлийцы, недовольные отсталостью своей страны и своими материальными возможностями, могут выражать свое недовольство и преследовать свои цели как при помощи классового, так и при помощи националистического движения. На самом деле классовые движения встречали большую поддержку среди валлийского населения – иногда в сочетании с националистическими идеями, иногда совсем без них. Точно так же можно утверждать, что распространение валлийского методизма во многом было обусловлено теми же недовольством и заботами, которые определяли политику рабочего класса и валлийский национализм. Почему национализм начинает доминировать именно в тех условиях и для одних, а не для других людей в якобы национальном населении – это вопросы, на которые можно ответить только в особых контекстах со знанием местной истории, характера государственной (и иной элитарной) власти и борющихся за преданность возможных или действительных движений. Но решающее значение имеет наличие и преобладание дискурса национализма, и это касается как локальной истории (не только потенциального повстанческого национализма, но и государства, которое господствовало над ним), так и международной коммуникации. Советский Союз долгое время считался образцом интернационализма и преодоления национализма и исторического противоборства наций в Восточной Европе и Советском Союзе. В одной из книг серии о советском опыте, выпускавшейся государственным издательством «Новости», Ненароков и Проскурин утверждали, что Волна националистических движений после 1989 года показала ложность таких утверждений, хотя не следует забывать о том, что при коммунистическом правлении этническая и националистическая борьба была намного слабее. Жители Запада не только недооценивали потенциал для возрождения национализма в Советском Союзе и Восточной Европе: они также грезили о его исчезновении во всем мире. Так повелось издавна. Каждый раз после спада предшествующей волны многие ведущие ученые и представители общественного мнения облегченно вздыхали и поспешно объявляли недавние националистические движения просто «переходными» или даже последними, которые видел мир. В своей основе такие убеждения восходят к мечте Иммануила Канта о «вечном мире» (Кант 1966). Идея распространения мира укоренилась не только в просвещенческой мысли в целом, но и в социальной науке. Она преобладала, например, в великом эволюционном синтезе XIX – начала XX века. Герберт Спенсер (Спенсер 1882) связывал основное развитие современной истории с переходом от «военных» обществ к «промышленным» и предсказывал, что промышленные державы будут стремиться к миру между собой, дабы не навредить своим коммерческим интересам. Почти о том же в 1930 году говорил и крупный французский историк Эли Халеви (Halevy 1930), оглядываясь на Первую мировую войну и не предвидя Второй. Как и многие другие исследователи предмета, он считал насильственный национализм исключением из того, что должно было быть историческим правилом. Понимаемый исключительно как помеха долгожданному распространению мира во всем мире, национализм пренебрежительно считался возвратом к прошлому, следствием незавершенных процессов или феноменом, требующим специального объяснения через обращение к особым историческим обстоятельствам!. Ни один другой крупный социальный и политический исследователь не осуждался так за неспособность оценить важность национализма, как Маркс и Энгельс. Возможно, это объясняется излишней самонадеянностью Маркса и Энгельса в вопросе интернационализма в середине XIX века. Как и другие, они не осознавали, что само слово «интернациональный» означает не отсутствие наций, а их главенство. И все же Маркс и Энгельс видели в национализме нечто важное, хотя и серьезно недооценивали его. Они подчеркивали легкость, с которой идеи национальной преданности могли использоваться элитами для того, чтобы побудить рабочих перестать бороться за свои права и экономические интересы в своих странах и сосредоточиться на внешних угрозах. Их интернационализм сформировался под влиянием эпохи, когда государственный аппарат почти полностью исключал народное участие и когда инакомыслящие представители нации, как они сами, вынуждены были жить в изгнании, общаясь со своими единомышленниками из других наций (Kramer 1988). Маркс и Энгельс во многом сохраняли немецкую национальную идентичность, но в своих сочинениях они выказали слабое понимание того, насколько искренней была националистическая преданность и насколько важными были националистические идентичности для самопонимания рабочих. Соответственно, они не смогли предвидеть, что во время Первой мировой войны рабочие будут готовы умереть даже за крайне двусмысленные «национальные интересы» (эти национальные интересы выражались главным образом с точки зрения корпораций и колониальных предприятий экономических элит), а их теории оказались бесполезными для осмысления этого. В равной степени они не смогли предвидеть того, что после коммунистических революций могли появиться режимы вроде сталинской России, которые не только не создали бесклассового общества, не только превратили возможный рай для рабочих в ад политических репрессий для многих, но и проводили великодержавную политику по образцу старых империй, отвергая национальную автономию в границах Советского Союза и отрекаясь от дела интернационализма во имя интересов советского государства. Прежде всего Маркс и Энгельс не смогли представить, что лишь немногие откликнутся на реальные материальные вызовы глобальной капиталистической экономической интеграции «просто как рабочие». Во всех этих случаях были важны и другие идентичности. Рабочие страдали от экономических лишений как главы семей, как члены местных общин, как верующие, как граждане, а не просто как рабочие. Активисты рабочего движения пытались сделать так, чтобы рабочие считали пролетарскую идентичность своей основной идентичностью, и с этой задачей они справлялись не слишком успешно. На самом деле, даже когда рабочие считали себя представителями пролетариата, большинство из них продолжало воспринимать себя в качестве представителей своей особой профессии или занятия – печатниками, ткачами, часовщиками или портовыми работниками, а не просто рабочими. В особенности это касалось квалифицированных и относительно привилегированных рабочих, которые вполне могли бы возглавить более широкую мобилизацию рабочего класса, но зачастую сторонились менее квалифицированных недавних иммигрантов и просто тех, кто не состоял в профсоюзе. И только с появлением относительно цельных государств на идее общей принадлежности к чему-то, называемому нацией, и вере, что законное правительство покоится на согласии управляемых (обе эти идеи принадлежат Новому времени), экономическое неравенство могло проявиться в чем-то вроде современных классовых различий. Маркс и Энгельс не смогли осознать того, что эти другие идентичности – сообщества, профессии, религии, нации – не только существовали, но и определяли реакцию людей на глобальный капитализм. Они не были в этом одиноки; большинство их академических коллег совершили ту же ошибку, и исследователи, политики и журналисты сегодня продолжают считать, что проблемы вроде социальной справедливости и глобальной экономической интеграции существуют независимо от таких проблем, как националистическое брожение и религиозный фундаментализм. Это не так. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Национализм, как мы видели, исключительно современен. Он представляет собой способ конструирования коллективных идентичностей, который появился вместе с преобразованиями в государственной власти, расширением дальних экономических связей, новыми средствами коммуникации и транспорта и новыми политическими проектами. Но это не значит, что в национализме все ново. Особые националистические идентичности и проекты продолжали опираться на давние этнические идентичности, на местные родственные и общинные отношения и на заявленную связь с наследственными территориями. В этом заключался важный источник культурного содержания, эмоциональной привязанности и организационной силы таких идентичностей и проектов. Тем не менее в аналитическом отношении важно отличать национализм от этничности как способа конструирования идентичности, а также то и другое вместе от родства. Различие касается не просто содержания, так как этничность часто преподносится как расширение родства, а националисты обычно представляют нации как большие семьи, имеющие общую культуру и происхождение. Ключевой вопрос скорее связан с тем, что представляют собой эти формы солидарности и как они воспроизводятся. И здесь большое значение имеют два тесно взаимосвязанных различия: между сетями социальных отношений и категориями схожих индивидов и между воспроизводством через непосредственные межличностные взаимодействия и воспроизводством посредством относительно безликих сил широкой культурной стандартизации и социальной организации. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Хотя национализм, этничность и родство представляют собой три различные формы социальной солидарности, они могут пересекаться – или артикулироваться друг с другом – в различной степени в различных обстоятельствах. В одних случаях они могут взаимно усиливать друг друга, в других – противоречия между ними могут вызывать серьезные проблемы при попытке создания более широких «национальных» общностей в многоэтничных обществах. Сосредоточение внимания на различиях и отношениях между ними важно не только для понимания таких особых случаев, но и для преодоления ложного противопоставления, которое присутствует во многих исследованиях национализма. Несмотря на сложность и неоднозначность позиций наиболее проницательных исследователей, многие авторы в конечном итоге пришли к взаимоисключающим объяснениям национализма через этничность и через государственное строительство и своекорыстную мобилизацию элит. Они писали так, словно обращение к ранее существовавшим, самоочевидным узам было обращением к древней истории, а не к особой форме продолжающегося социального и культурного воспроизводства и словно демонстрация изобретения и манипуляции означала, что национализм не имеет никакого отношения к этничности и не черпает свою силу из эмоциональных привязанностей людей, присутствующих в их повседневных социальных отношениях. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 Один из наиболее серьезных водоразделов в литературе о национализме пролегает между «конструктивистами», или «инструменталистами», и «примордиалистами». Первые придают особое значение историческим и социологическим процессам, посредством которых создаются нации. Многие («инструменталисты») подчеркивают, что это «изобретение» зачастую является сознательным и манипуляционным проектом, который проводится в жизнь элитами, стремящимися обезопасить свою власть, мобилизуя последователей на основе националистической идеологии. В утверждении, что националистические лидеры зачастую манипулируют чувствами и идентичностями своих последователей, содержится немало истины. Также очевидно, что нации – это не вечные сущности, существующие с начала времен. С другой стороны, историческое исследование обнаруживает примечательную преемственность между современными национальными культурами и их предшественницами, а также в строении геополитических регионов и отношений. Мы также можем наблюдать, что национализм черпает значительную часть своей силы из феноменологического переживания простых людей, что их нации всегда уже существуют. Многие отличительные особенности национальных культур, например язык, не создаются индивидами. Скорее индивиды становятся личностями в социальных отношениях, которые уже сформированы культурой. Кроме того, некоторые из этих отношений, вроде семейных и этнических уз, могут казаться настолько важными, что люди – по крайней мере в определенных обстоятельствах – не могут представить себя без них. Отрицать реальность или важность этих наблюдений неразумно. Очевидно, что люди воспринимают свои социальные миры всегда отчасти данными им до их собственных действий. Не менее очевидно, что многие аспекты этих социальных миров, включая разграничение наций, являются продуктами человеческой деятельности, подверженными потенциальной манипуляции. На деле только националистические идеологи склонны отстаивать «примордиалистские» позиции, утверждая, что нации существовали в более или менее близком к современному виде с начала истории. Социологи, занимающиеся изучением национализма, в целом признают как (1) роль исторических изменений и человеческой деятельности, так и (2) различие между признанием сильных привязанностей, складывающихся в близких личных отношениях людей и раннем культурном опыте, и возможностью и способом перевода этих привязанностей в националистические. Последний момент подчеркивался одним из наиболее крупных представителей так называемого «примордиализма» антропологом Клиффордом Гирцем (Гирц 2004). В то время как большинство «конструктивистов», или «инструменталистов», стремится показать, что и национализм, и этничность зависят от человеческой деятельности и даже манипуляции, Гирц отстаивает различие между ними, позволяющее осмыслить отношения между национализмом и этничностью. Хотя многие поздние авторы представляют Гирца теоретиком «примордиального национализма», этнические узы, на его взгляд, кажутся примордиальными с позиций жизненного опыта. Его основная идея заключалась в том, что во многих новых государствах (например, странах, созданных в Африке после ухода колониальных держав) наиболее сильными «данными» или «само собой разумеющимися» привязанностями у людей могут быть привязанности к этническим группам, например «племенам». Эти «примордиальные» узы представляют потенциальную угрозу для проектов гражданского национализма и гражданского общества. Отчасти это объясняется тем, говорит Гирц, что эти этнические и другие «примордиальные» узы являются узами такого же общего порядка, что и нация, поэтому они вполне годятся для того, чтобы служить конкурирующей основой для создания новой нации или изгнания отдельных представителей из существующей. Нация, которая считается соответствующей новому государству, может казаться менее сплоченным, эмоционально более слабым и более искусственным объединением. Конструктивистская позиция, как правило, наоборот, недооценивает влияние культуры и силу кажущихся самоочевидными идентичностей, связанных с решением практических задач в мире. Но конструктивисты приводят веские доводы даже против наиболее утонченных теорий примордиальной этнической идентичности, наподобие гирцевской. Они отмечают, что культуры редко бывают настолько дискретными, непересекающимися и различными, что они «автоматически» становятся основой для различных социальных объединений. Скорее, как заметил Пол Брасс, множественными и зависимыми от выбора и обстоятельств идентичности людей – даже самые «примордиальные» – бывают гораздо чаще, чем обычно признают примордиалисты (Brass 1979, 1991). Само ощущение принадлежности к сплоченной и четко ограниченной группе не просто передается традицией, но возникает в определенных контекстах, особенно при наличии напряженных отношений с другими группами или вследствие усилий лидеров, направленных на мобилизацию последователей на основе этой коллективной идентичности. Одна из ключевых идей, выдвигаемых конструктивистами, заключается в том, что существование культурных общностей или сильных эмоциональных связей, о которых говорят примордиалисты, не гарантирует того, что какая-то отдельная общность разовьет чувство идентичности или будет мобилизована для политического действия, не говоря уже о притязаниях на статус нации. «Учитывая существование в многоэтничном обществе множества культурных различий между народами и действительные и потенциальные культурные конфликты между ними, – вопрошает Брасс, – какие именно факторы играют решающую роль в определении того, какое из этих различий, если таковые вообще имеются, будет использовано для создания политических идентичностей?» (Brass 1979: 88–89). Проблема не просто в существовании культурных общностей, а в их конструировании и реконструировании, когда к ним обращаются лидеры или идеологи. «Лидеры этнических движений всегда берут из традиционных культур только те аспекты, которые, как они считают, будут служить сплочению группы и которые будут полезны при преследовании интересов группы, как они определяются ими» (Brass 1979: 87). Итак, необходимо поставить следующие вопросы: 1) почему, для того чтобы чувствовать себя как дома, люди зачастую не ограничиваются только непосредственными личными отношениями, а обращаются к более широкой категории нации? 2) почему нации, которые на самом деле являются историческими конструкциями, начинают казаться «примордиальными»? 3) почему националистические лидеры и идеологи притязают на историю и как они используют ее при мобилизации людей во имя националистических целей? Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Гість Дэнa Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 В своей влиятельной работе Эрик Хобсбаум и Теренс Рейнджер (Hobsbawm and Ranger 1983; см. также: Хобсбаум 1998) рассмотрели множество случаев «изобретения» национальных «традиций» элитами, занимавшимися государственным строительством. Например, новые государства, возникшие после ухода колониальных держав из Африки, часто создавали мифологические описания своих доколониальных истоков, героизма антиколониальных основателей или общностей своих граждан. Неудивительно, что они преуменьшали степень того, насколько их границы и население зависели от конфликтов и компромиссов между колониальными державами. Они стремились насадить объединяющую национальную культуру посредством образовательных программ, связанных с государством средств массовой информации и создания государственных церемоний. Обычно представляемая в качестве особой национальная культура все же редко бывала прямым продолжением «примордиальной» местной культуры. Зачастую своим существованием она во многом была обязана колониальным державам (и опыту сопротивления этим колониальным державам), которые способствовали объединению членов различных племенных, этнических или региональных групп. И, по-видимому, это не было чем-то чрезвычайным. Это особенно заметно в новых государствах, но подобные конструирование и реконструирование общих традиций присутствовали в националистических преобразованиях более старых государств Европы и Азии. Описание Камелота у Теннисона и повести Скотта о Северо-Шотландском нагорье способствовали изобретению «памятного» прошлого для Англии и Шотландии. Коммунисты и республиканские националисты вместе занимались избирательным освоением и реконструкцией прошлого Китая, включая элементы его древнего прошлого и описания не слишком давней борьбы. На самом деле китайские образовательные практики отличаются прежде всего использованием поучительных повествований, будь то рассказы о «Великом походе» коммунистов или истории попроще – об обычных людях, которые пошли на жертвы ради своей бригады, своей семьи или своей нации (Bakken 1994). Такие повествования обычно несут идею о националистической преданности и других добродетелях. Конечно, когда они разоблачаются как мифы, а не факты, это ведет к снижению их ценности. Тем не менее они формируют более широкий обыденный опыт и базовую культуру большинства китайцев. Таким образом, Хобсбаум и Рейнджер совершенно правы, говоря об изобретенном характере многих национальных традиций. Большие сомнения вызывает идея о том, что раскрытие изобретения делает традиции несостоятельными. Неясно, почему дело должно обстоять именно так. Хобсбаум и Рейнджер, по-видимому, полагают, что давняя, «примордиальная» традиция может так или иначе считаться легитимной (посылка националистических ученых XIX века, которые пытались найти «истинные» этнические основы нации; см.: Skurnowicz 1981 о Польше и Zacek 1969 о Чехословакии), и по контрасту с этим утверждают, что националистические традиции представляют собой недавние и, возможно, манипуляционные творения. Такой подход кажется вдвойне ошибочным. Во-первых, все традиции являются «созданными»; ни одна из них не является по-настоящему примордиальной, это признавали даже ранние функционалисты, вроде Эйзенштадта (Eisenstadt 1966, 1973) и Гирца (Гирц 2004). Все эти творения также являются потенциально спорными и подверженными постоянному видоизменению– явному или скрытому. Во-вторых, силу традиции (или культуре вообще) придает не ее древность, а ее непосредственность и данность. Некоторые представления националистов могут быть исторически сомнительными, но они все же вполне реальны в качестве аспектов жизненного опыта и основы для действия. Они принимаются в качестве бессознательных посылок людьми, которые сознательно оценивают имеющиеся возможности. Какие-то идеи, напротив, могут казаться неубедительными потому, что ими слишком явно манипулируют, или потому, что предлагаемый миф не связан с жизнью и практическими заботами конкретных людей. Промежуточное положение занимают истории, которые признаются частью ортодоксальной идеологии, но которые, как сознают люди, могут быть поставлены под сомнение. Люди могут даже участвовать в публичных ритуалах, подтверждающих рассказы, спорность которых им известна, но при этом осуществлять идентификацию с ними как с «нашей историей», разделяя заговорщическое чувство в создании этих вымыслов и признавая их базовыми условиями повседневной жизни. Неважно, срубил ли Джордж Вашингтон вишневое деревце на самом деле и был ли Хафиз Асад действительно первым фармацевтом в Сирии. Невозможно провести различие между государствами, показав, что одни из них созданы, а другие – нет, но можно показать, что одни национальные идентичности оказались более убедительными, чем другие, и более способными стать частью непосредственной основы для действий граждан и неоспоримым (или трудно оспоримым) средством передачи культуры. Поэтому при мобилизации людей против эфиопского правления важна была не древность эритрейского национализма, а ощущение реальности своей принадлежности к эритрейскому народу. Наоборот, когда обстоятельства и практические задачи меняются, даже внешне устоявшиеся традиции оказываются подверженными разрушению и изменению. Так, индийские националисты с XIX века до Неру смогли сделать значимым (хотя и вряд ли однородным или неоспоримым) единство множества субконтинентальных идентичностей в своей борьбе против британцев. Уход британцев из Индии изменил значение национализма Индийского национального конгресса, но именно он стал программой индийского государства – одной из нескольких возможных конструкций этого государства, вопреки тем, кто сопротивлялся иностранному правлению вне официальной политики. Еще одним следствием этого было открытие риторического пространства для альтернативных национализмов и «коммунальных» и других локальных требований, которые было гораздо проще сдерживать в колониальную эпоху (Chatterjee 1994). Оппозиция между примордиальностью и «простым изобретением» оставляет открытой необычайно широкую область историчностей, в которых национальные и другие традиции могут обрести реальную силу. Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
рабинович Опубліковано 8 червня, 2013 Поділитися Опубліковано 8 червня, 2013 +++++вот про это я говорил - твой интелектуальный партнёр на этом форуме - дебилка и идиотка дена Посилання на коментар Поділитись на інших сайтах Поділитися
Рекомендовані повідомлення
Заархівовано
Ця тема знаходиться в архіві та закрита для подальших відповідей.