Центр китайской культуры "ДАО ДЭ" - интересные занятия

[Гість Дэнa]

-- Что вы мне морочите голову с вашей ладьей? Если

сдаетесь, то так и говорите!

-- Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!

-- Контора пишет,-- сказал Остап.

-- Это возмутительно! -- заорал одноглазый.-- Отдайте мою

ладью.

-- Сдавайтесь, сдавайтесь, что это за кошки-мышки такие!

[Гість Дэнa]

-- Отдайте ладью!

С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление

смерти подобно, зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их

в голову одноглазого противника.

-- Товарищи! -- заверещал одноглазый.-- Смотрите все!

Любителя бьют!

[Гість Дэнa]

Шахматисты города Васюки опешили. Не теряя

драгоценного времени, Остап швырнул шахматной доской в лампу и,

ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и лбам,

выбежал на улицу. Васюкинские любители, падая друг на друга,

ринулись за ним.

Был лунный вечер.

[Гість Дэнa]

Остап несся по серебряной улице легко,

как ангел, отталкиваясь от грешной земли. Ввиду несостоявшегося

превращения Васюков в центр мироздания, бежать пришлось не

среди дворцов, а среди бревенчатых домиков с наружными

ставнями. Сзади неслись шахматные любители.

-- Держите гроссмейстера! -- ревел одноглазый.

-- Жулье! -- поддерживали остальные.

-- Пижоны! -- огрызался гроссмейстер, увеличивая скорость.

[Гість Дэнa]

-- Караул! -- кричали изобиженные шахматисты. Остап

запрыгал по лестнице, ведущей на пристань. Ему предстояло

пробежать четыреста ступенек. На шестой площадке его уже

поджидали два любителя, пробравшиеся сюда окольной тропинкой

прямо по склону. Остап оглянулся. Сверху катилась собачьей

стаей тесная группа разъяренных поклонников защиты Филидора.

Отступления не было. Поэтому Остап побежал вперед.

-- Вот я вас сейчас, сволочей!-гаркнул он

храбрецам-разведчикам, бросаясь с пятой площадки.

Испуганные пластуны ухнули, перевалились за перила и

покатились куда-то в темноту бугров и склонов. Путь был

свободен.

-- Держите гроссмейстера! -катилось сверху.

[Гість Дэнa]

Преследователи

бежали, стуча по деревянной лестнице, как падающие кегельные

шары.

Выбежав на берег, Остап уклонился вправо, ища глазами

лодку с верным ему администратором.

Ипполит Матвеевич идиллически сидел в лодочке. Остап

бухнулся на скамейку и яростно стал выгребать от берега. Через

.минуту в лодку полетели камни. Одним из них был подбит Ипполит

Матвеевич. Немного повыше вулканического прыща у него вырос

темный желвак. Ипполит Матвеевич упрятал голову в плечи и

захныкал.

-- Вот еще шляпа! Мне чуть голову не оторвали, и я ничего:

бодр и весел. А если принять во внимание еще пятьдесят рублей

чистой прибыли, то за одну гулю на вашей голове-гонорар

довольно приличный.

Между тем преследователи, которые только сейчас поняли,

что план превращения Васюков в Нью-Москву рухнул и что

гроссмейстер увозит из города пятьдесят кровных васюкинских

рублей, погрузились в большую лодку и с криками выгребали на

середину реки. В лодку набилось человек тридцать. Всем хотелось

принять личное участие в расправе с гроссмейстером. Экспедицией

командовал одноглазый. Единственное его око сверкало в ночи,

как маяк.

[Гість Дэнa]

-- Держи гроссмейстера!-вопили в перегруженной барке.

-- Ходу, Киса!-сказал Остап.-Если они нас догонят, не

смогу поручиться за целость вашего пенсне.

Обе лодки шли вниз по течению. Расстояние между ними все

уменьшалось. Остап выбивался из сил.

-- Не уйдете, сволочи! -- кричали из барки. Остап не

отвечал: было некогда.

[Гість Дэнa]

Весла вырывались из воды. Вода потоками

вылетала из-под беснующихся весел и попадала в лодку.

-- Валяй,-- шептал Остап самому себе. Ипполит Матвеевич

маялся. Барка торжествовала. Высокий ее корпус уже обходил

лодочку концессионеров с левой руки, чтобы прижать

гроссмейстера к берегу. Концессионеров ждала плачевная участь.

Радость на барке была так велика, что все шахматисты перешли на

правый борт, чтобы, поравнявшись с лодочкой, превосходными

силами обрушиться на злодея-гроссмейстера.

-- Берегите пенсне, Киса!-в отчаянии крикнул Остап, бросая

весла.-Сейчас начнется!

-- Господа! -- воскликнул вдруг Ипполит Матвеевич

петушиным голосом.-- Неужели вы будете нас бить?

-- Еще как!-загремели васюкинские любители, собираясь

прыгать в лодку.

[Гість Дэнa]

Но в это время произошло крайне обидное для честных

шахматистов всего мира происшествие. Барка неожиданно

накренилась и правым бортом зачерпнула воду.

-- Осторожней! -- пискнул одноглазый капитан. Но было уже

поздно. Слишком много любителей скопилось на правом борту

васюкинского .дредноута. Переменив центр тяжести, барка не

стала колебаться и в полном соответствии с законами физики

перевернулась.

Общий вопль нарушил спокойствие реки.

-- Уау! -- протяжно стонали шахматисты. Целых тридцать

любителей очутились в воде. Они быстро выплывали на поверхность

и один за другим цеплялись за перевернутую барку. Последним

причалил одноглазый.

-- Пижоны! -- в восторге кричал Остап.-- Что же вы не

бьете вашего гроссмейстера? Вы, если не ошибаюсь, хотели меня

бить?

Остап описал вокруг потерпевших крушение круг.

 

 

-- Вы же понимаете, васюкинские индивидуумы, что я мог бы

вас поодиночке утопить, но я дарую вам жизнь.

 

Живите, граждане!

 

 

Только, ради создателя, не играйте в шахматы!

 

Вы же просто не

умеете играть!

 

Эх вы, пижоны, пижоны...

[Гість Дэнa]

Едем, Ипполит

Матвеевич, дальше. Прощайте, одноглазые любители! Боюсь, что

Васюки, центром мироздания не станут. Я не думаю, чтобы мастера

шахмат приехали к таким дуракам, как вы, даже если бы я их об

этом просил. Прощайте, любители сильных шахматных ощущений! Да

здравствует "Клуб четырех коней"!

[Гість Дэнa]

ГЛАВА XXXV. И ДР.

 

 

 

Утро застало концессионеров на виду Чебоксар. Остап дремал

у руля. Ипполит Матвеевич сонно водил веслами по воде. От

холодной ночи обоих подирала дрожь. На востоке распускались

розовые бутоны. Пенсне Ипполита Матвеевича все светлело.

Овальные стекла его заиграли. В них попеременно отразились оба

берега. Семафор с левого берега изогнулся в двояковогнутом

стекле. Синие купола Чебоксар плыли словно корабли. Сад на

востоке разрастался. Бутоны превратились в вулканы и принялись

извергать лаву наилучших кондитерских красок. Птички на левом

берегу учинили большой и громкий скандал. Золотая дужка пенсне

вспыхнула и ослепила гроссмейстера. Взошло солнце.

[Гість Дэнa]

Остап раскрыл глаза и вытянулся, накреня лодку и треща

костями.

-- С добрым утром, Киса,-- сказал он, давясь зевотой.-- Я

пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что

оно горячим светом по чему-то там затрепетало...

[Гість Дэнa]

-- Пристань,-доложил Ипполит Матвеевич. Остап вытащил

путеводитель и справился.

-- Судя по всему-Чебоксары. Так, так...

Обращаем внимание на очень красиво расположенный г.

Чебоксары...

-- Киса, он, в самом деле, красиво расположен?..

В настоящее время в Чебоксарах 7702 жителя.

[Гість Дэнa]

-- Киса! Давайте бросим погоню за брильянтами и увеличим

население Чебоксар до семи тысяч семисот четырех человек. А?

Это будет очень эффектно... Откроем "Пти-шво" и с этого

"Пти-шво" будем иметь верный гран-кусок хлеба... Ну-с, дальше.

Основанный в 1555 году город сохранил несколько весьма

интересных церквей. Помимо административных учреждений

Чувашской республики, здесь имеются: рабочий факультет,

партийная школа, педагогический техникум, две школы второй

ступени, музей, научное общество и библиотека. На чебоксарской

пристани и на базаре можно видеть чувашей и черемис,

выделяющихся своим внешним видом...

[Гість Дэнa]

Но, еще прежде чем друзья приблизились к пристани, где

можно было видеть чувашей и черемис, их внимание было

привлечено предметом, плывшим по течению впереди лодки.

-- Стул!-закричал Остап.-Администратор! Наш стул плывет.

[Гість Дэнa]

Компаньоны подплыли к стулу. Он покачивался, вращался,

погружался в воду, снова выплывал, удаляясь от лодки

концессионеров. Вода свободно вливалась в его распоротое брюхо.

Это был стул, вскрытый на "Скрябине" и теперь медленно

направляющийся в Каспийское море.

[Гість Дэнa]

-- Здорово, приятель! -крикнул Остап.-Давненько не

виделись! Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу

жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем,

хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если

не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит.

Никому до нас нет дела. Если бы вчера шахматным любителям

удалось нас утопить, от нас остался бы только один протокол

осмотра трупов: "Оба тела лежат ногами к юго-востоку, а

головами с северо-западу. На теле рваные раны, нанесенные,

по-видимому, каким-то тупым орудием". Любители били бы нас,

очевидно, шахматными досками. Орудие, что и говорить,

туповатое... "Труп первый принадлежит мужчине лет пятидесяти

пяти, одет в рваный люстриновый пиджак, старые брюки и старые

сапоги. В кармане пиджака удостоверение на имя Конрада

Карловича гр. Михельсона..." Вот, Киса, что о вас написали бы.

[Гість Дэнa]

-- А о вас бы что написали? -- сердито спросил

Воробьянинов.

-- О! Обо мне написали бы совсем другое. Обо мне написали

бы так: "Труп второй принадлежит мужчине двадцати семи лет. Он

любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.

Голова его с высоким лбом, обрамленным иссиня-черными кудрями,

обращена к солнцу. Его изящные ноги, сорок второй номер

ботинок, направлены к северному сиянию. Тело облачено в

незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа с

инкрустацией из перламутра и ноты романса: "Прощай ты, Новая

деревня". Покойный юноша занимался выжиганием по дереву, что

видно из обнаруженного в кармане фрака удостоверения, выданного

23 VIII-24 г. кустарной артелью "Пегас и Парнас" за э 86/1562".

И меня похоронят, Киса, пышно, с оркестром, с речами, и на

памятнике моем будет высечено: "Здесь лежит известный

теплотехник и истребитель Остап-Сулейман-Берта-Мария

Бендер-бей, отец которого был турецко-подданным и умер, не

оставив сыну своему Остапу-Сулейману ни малейшего наследства.

Мать покойного была графиней и жила нетрудовыми доходами".

[Гість Дэнa]

Разговаривая подобным образом, концессионеры приткнулись к

чебоксарскому берегу.

Вечером, увеличив капитал на пять рублей продажей

васюкинской лодки, друзья погрузились на теплоход "Урицкий" и

поплыли в Сталинград, рассчитывая обогнать по дороге

медлительный тиражный пароход и встретиться с труппой

колумбовцев в Сталинграде.

[Гість Дэнa]

"Скрябин" пришел в Сталинград в начале июля. Друзья

встретили его, прячась за ящиками на пристани, Перед разгрузкой

на пароходе состоялся тираж. Разыграли крупные выигрыши,

Стульев пришлось ждать часа четыре. Сначала с парохода

повалили колумбовцы и тиражные служащие. Среди них выделялось

сияющее лицо Персицкого.

Сидя в засаде, концессионеры слыша-ли его крики:

-- Да! Моментально еду в Москву! Телеграмм-у уже послал! И

знаете какую? "Ликую с вами". Пусть догадываются!

Потом Персицкий сел в прокатный автомобиль, предварительно

осмотрев его со всех сторон и пощупав радиатор, и "уехал,

провожаемый почему-то криками "ура!".

[Гість Дэнa]

После того как с парохода был выгружен гидравлический

пресс, стали выносить колумбовское вещественное оформление.

Стулья вынесли, когда уже стемнело. Колумбовцы погрузились в

пять пароконных фургонов и, весело крича, покатили прямо на

вокзал.

-- Кажется, в Сталинграде они играть не будут,сказал

Ипполит Матвеевич.

Это озадачило Остапа.

-- Придется ехать,-- решил он,-- а на какие деньги ехать?

Впрочем, идем на вокзал, а там видно будет.

На вокзале выяснилось, что театр едет в Пятигорск через

Тихорецкую-Минеральные Воды, Денег у концессионеров хватило

только на один билет.

-- Вы умеете ездить зайцем? -- спросил Остап

Воробьянинова.

-- Я попробую,-робко сказал Ипполит Матвеевич.

[Гість Дэнa]

-- Черт с вами! Лучше уж не пробуйте! Прощаю вам еще раз.

Так и быть, зайцем поеду я.

Для Ипполита Матвеевича был куплен билет в бесплацкартном

жестком вагоне, в котором бывший предводитель и прибыл на

уставленную олеандрами в зеленых кадках станцию "Минеральные

Воды" Северо-Кавказских железных дорог и, стараясь не

попадаться на глаза выгружавшимся из поезда колумбовцам, стал

искать Остапа.

Давно уже театр уехал в Пятигорск, разместясь в новеньких

дачных вагончиках, а Остапа все не было. Он приехал только

вечером и нашел Воробьянинова в полном расстройстве.

-- Где вы были? -- простонал предводитель.-- Я так

измучился!

[Гість Дэнa]

-- Это вы-то измучились, разъезжая с билетом а кapмaнe? A

я, значит, не измучился? Это не меня, следовательно, согнали с

буферов вашего поезда в Тихорецкой? Это, значит, не я сидел там

три часа, как дурак, ожидая товарного поезда с пустыми

нарзанными бутылками? Вы-свинья, гражданин предводитель! Где

театр?

-- В Пятигорске.

-- Едем! Я кое-что накропал по дороге. Чистый доход

выражается в трех рублях. Это, конечно, немного, но на первое

обзаведение нарзаном и железнодорожными билетами хватит.

Дачный поезд, бренча, как телега, в пятьдесят минут

дотащил путешественников до Пятигорска. Мимо Змейки и Бештау

концессионеры прибыли к подножью Машука.

[Гість Дэнa]

ГЛАВА XXXVI. ВИД НА МАЛАХИТОВУЮ ЛУЖУ

 

 

 

Был воскресный вечер. Все было чисто и умыто. Даже Машук,

поросший кустами и рощицами, казалось, был тщательно расчесан и

струил запах горного вежеталя.

Белые штаны самого разнообразного свойства мелькали по

игрушечному перрону: штаны из рогожки, чертовой кожи,

коломянки, парусины и нежной фланели. Здесь ходили в сандалиях

и рубашечках "апаш". Концессионеры, в тяжелых, грязных

сапожищах, тяжелых пыльных брюках, горячих жилетах и

раскаленных пиджаках, чувствовали себя чужими. Среди всего

многообразия веселеньких ситчиков, которыми щеголяли курортные

девицы, самым светлейшим и самым элегантным был костюм

начальницы станции.

На удивление всем приезжим, начальником станции была

женщина. Рыжие кудри вырывались из-под красной фуражки с двумя

серебряными галунами на околыше. Она носила белый форменный

китель и белую юбку.

[Гість Дэнa]

Налюбовавшись начальницей, прочитав свеженаклеенную афишу

о гастролях в Пятигорске театра Колумба и выпив два

пятикопеечных стакана нарзана, путешественники проникли в город

на трамвае линии "Вокзал -- "Цветник". За вход в "Цветник"

взяли десять копеек.

В "Цветнике" было много музыки, много веселых людей и

очень мало цветов. Симфонический оркестр исполнял в белой

раковине "Пляску комаров". В Лермонтовской галерее продавали

нарзан. Нарзаном торговали в киосках и вразнос.

[Гість Дэнa]

Никому не было дела до двух грязных искателей брильянтов,

-- Эх, Киса,-сказал Остап,-мы чужие на этом празднике

жизни.

Первую ночь на курорте концессионеры провели у нарзанного

источника.

Только здесь, в Пятигорске, когда театр Колумба ставил

третий раз перед изумленными горожанами свою "Женитьбу",

компаньоны поняли всю трудность погони за сокровищами.

Проникнуть в театр, как они предполагали раньше, было

невозможно. За кулисами ночевали Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин

и Залкинд, марочная диета которых не позволяла им жить в

гостинице.

Так проходили дни, и друзья выбивались из сил, ночуя у

места дуэли Лермонтова и прокармливаясь переноской багажа

туристов-середнячков.

[Гість Дэнa]

На шестой день Остапу удалось свести знакомство с монтером

Мечниковым, заведующим гидропрессом. К этому времени Мечников,

из-за отсутствия денег каждодневно опохмелявшийся нарзаном из

источника, пришел в ужасное состояние и, по наблюдению Остапа,

продавал на рынке кое-какие предметы из театрального реквизита.

Окончательная договоренность была достигнута на утреннем

возлиянии у источника. Монтер Мечников называл Остапа дусей и

соглашался.

[Гість Дэнa]

-- Можно,-говорил он,-это всегда можно, дуся. С нашим

удовольствием, дуся. Остап сразу же понял, что монтер великий

дока. Договаривающиеся стороны заглядывали друг другу в глаза,

обнимались, хлопали по спинам и вежливо смеялись.

-- Ну,-- сказал Остап,-- за все дело десятку!

[Гість Дэнa]

-- Дуся!--удивился монтер.-Вы меня озлобляете. Я человек,

измученный нарзаном.

[Гість Дэнa]

-- Сколько же вы хотите?

-- Положите полста. Ведь имущество-то казенное. Я человек

измученный.

-- Хорошо. Берите двадцать! Согласны? Ну, по глазам вижу,

что согласны.

 

-- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.